Ольга тем временем вышла в гостиную, ей надо было позвонить в Надозерье. Там тоже можно было мобилизовать человек двадцать дружинников, и лететь им из Гдова ненамного дальше, чем из Полоцка. Елена же взялась обзванивать Варвару, которая, как на зло, уехала третьего дня в замок Устье[90], и гостившую, на счастье, у матери Дарену. Глинскому Ингвар решил не звонить. Сам узнает. От сына или от дочери, но в ближайшие полчаса узнает. Решит вписаться, «you're welcome»[91], ну а на нет, как говорит народная мудрость, и суда нет, хотя в этом случае стоит набить князю морду, пусть и задним числом. Сам же Бармин связался с Хазарским станом, а затем позвонил в Рысий кром. Ответила какая-то незнакомая женщина, представившаяся, как Чичак бат Сарах[92]. Сказала, что сигнал тревоги получен, и крепость готовится к отражению атаки.
Что ж, хазары действовали быстро, и это хорошо, потому что как раз во время разговора с Чичак, по телетайпу пришло оповещение о третьей группе воздушных целей, идущей со стороны Онежского озера через Вытегру. И значит, вскоре эта эскадрилья, — семь бортов, — попадет в зону действия хазарского ЗРК «Птицелов».
«А кстати, — сообразил Бармин, — откуда информация о воздушных целях, если армии приказано не встревать?»
Ларчик, впрочем, открывался просто. Как сообщил штаб, это, оказывается, им подсобили новгородцы. У них станция слежения в Кондопоге, а оттуда далеко видно.
«Не побоялись! — отметил он мысленно. — Не забыть, послать новгородцам на станцию ПВО бочку коньяка. Такая помощь на войне дорогого стоит».
И как раз в этот момент, прикидывая, кого потом отблагодарить, а кому припомнить плохое «в 6 часов вечера после войны»[93], Бармин осознал, что действует совсем не так, как можно было бы ожидать от семидесятилетнего профессора психиатрии. Ушла, — и, скорее всего, навсегда, — неуверенность, свойственная всем слишком много думающим людям. Он больше не анализировал впустую, не растекался привычно «мыслью по древу», а действовал. Принимал решения, отдавал приказы и делал это быстро и обдуманно. Не боясь последствий, не воображая себе всякие ужасы, не запугивая самого себя.
«Быстро и решительно, — определил он свой модус операнди. — Но я подумаю об этом как-нибудь потом, когда не надо будет бороться за свою жизнь».
И Бармин вернулся к насущным делам, но то, что ему так неожиданно открылось, он конечно же не забудет. Придет время, и он проанализирует ту новую личность, что возникла на месте прежней, потому что нынешний Ингвар Менгден уже не Игорь Викентиевич Бармин. И дело не в имени и внешности, а в том, что это два совершенно разных человека.
Глава 7 (2)
Если честно, поначалу он сам себе не поверил. Слишком невероятным казалось ему предположение, что он настолько крут. Однако, чем дольше длилась эта ночь и чем больше становилось известно подробностей, тем отчетливее становилось понимание, что он все увидел правильно. На самом деле, задумка напавших на него сукиных детей была не бог весть какой мудреной, — одним словом, не Канны и не Фермопилы, — и, тем не менее, противник сумел создать вокруг Усть-Углы такой хаос, что защитники графства потеряли за деревьями лес. И все могло бы кончится совсем плохо, но Бармин все-таки разгадал план навязанного ему сражения. Вернее, это разбудивший его среди ночи Источник подсказал Ингвару, откуда исходит главная опасность. А зная, что предполагается атака группы боевых магов, Бармин определил все остальные оперативные направления, как второстепенные, и не ошибся.
Авиация, танки и диверсионные группы — все это обычная военная сила и обычные средства ведения войны. Справиться с ними, — пусть и с трудом и не сразу, — могли дружинники Ингвара. Но главными в этом деле были все-таки маги, — та самая группа, которую обнаружил Источник, — и меряться с ними силой могли тоже одни лишь маги. И при том, исключительно сильные маги, поскольку их никто пока не заметил. Ну, кроме Великого Источника да самого графа Менгдена.
«Пора!» — понял Бармин, когда защитники замка отбили очередной, третий за полтора часа, налет вражеской авиации.
К этому времени, силы атакующих удалось проредить в достаточной мере, но враг, тем не менее, продвинулся далеко вглубь графства и уже вводил в бой резервы. Армейские части имперского подчинения заперлись в казармах и движению вражеских колонн не препятствовали. Однако, среди жандармов, которым их руководство в Новгороде категорически запретило вмешиваться, нашлись порядочные люди. Они вели наблюдение за противником и, пользуясь своими личными контактами в полиции, передавали информацию людям Менгдена, а в паре мест даже застопорили движение вражеской техники, анонимно взорвав мосты или устроив лесной завал. Мосты взрывались аккуратно, так, чтобы их можно было починить за день, максимум — за два. Но у наступающих не было на это времени. К утру, — но, скорее всего, все-так часам к пяти вечера, — они или победят, или их здесь же, в графстве Менгден, и похоронят без почестей, но под фанфары. Это хорошо понимали обе стороны, оттого и сражались в полную силу. К слову сказать, именно жандармы первыми выяснили, «с кем воюем». Кого-то они там раскрутили втемную, возможно, что и не своими руками, вот молодчик и запел, только слов в той песне было пока маловато. Это опять была Союзная рать, только теперь к Ярославскому, Ростовскому и Галицко-Дмитровскому княжествам присоединились суздальцы и костромичи. У них к Менгденам не было территориальных претензий, но почему бы не пограбить чужое добро? Вот они и вписались, а в результате, Союзная рать реально увеличила численность действующих против графства контингентов, а значит, и свою боевую мощь.
Между прочим, первыми пострадали как раз суздальцы, чей вертолетный десант «смахнули» с неба Хельга и Кержак. Молнии высокого напряжения довольно-таки страшное оружие, но Бармин, находившийся в это время уже за пределами замка, увидел их эффективность впервые. Зрелище оказалось впечатляющим, а суздальцы сходу потеряли два атакующих и три транспортных геликоптера, и, разумеется, весь свой десант — около пятидесяти бойцов и командиров. Потери для не самого богатого в империи княжества просто катастрофические, но главное — их атака захлебнулась. Конечно, это был еще не конец. На самом деле, сражение только начиналось, но зачин вышел, как на заказ, тем более, что еще через семь минут Бармину сообщили по рации, что люди Субат-ханум подбили над Белым озером низко идущий конвертоплан. Чья это была машина, пока было неизвестно, но, поскольку борт шел без габаритных огней и с выключенным транспондером, сомнений ни у кого не было — это враг.
— Кошки срубили над озером конвертоплан, — тихо сообщил он своим спутницам.
— Хорошие девки, дай им бог здоровья! — шепотом прокомментировала радостное известие Мария.
— Во-первых, девки — это вульгарное слово, — влезла Елена, не вовремя возомнившая себя кем-то, вроде старшей сестры. — А во-вторых, не бог, а боги. Мы же язычники, Мари. Надо привыкать.
— Кто бы говорил! — фыркнула в ответ Мария. — Думаешь, я не слышала, как ты назвала вчера отца Хельги пиздюком?
— Обе! — привлек их внимание Ингвар. — Хорош пи… Трепаться! Мы, между прочим, на войне. Лучше ищите супостата, они где-то неподалеку.
Покинуть замок и скрытно выдвинуться навстречу противнику оказалось хорошей идеей. Колдовская сила Ингвара мало что значила, пока он оставался внутри каменных стен, зато переместившись вместе с Марией и Еленой в лес у поселка Кипелово на полпути к Вологде, он обрел полную свободу действий. И результаты не заставили себя ждать. Еще четыре коротких рывка, и они оказались на опушке леса близ проселка Большое Назарово буквально в трех километрах от шоссе Вологда — Шексна.
— По шоссе идут танки, — шепнула вдруг встревоженная Елена. — Много. Не могу сосчитать, но больше пяти.
— Откуда знаешь, что танки? — сразу же заинтересовалась Мария. — Я к тому, что «вижу» только плотные тени. По мне, так это могут быть автобусы или грузовики. Сколько не скажу, не знаю. Просто одна слитная тень, но есть ощущение, что тень не сплошная, а составная, как велосипедная цепь.
90
Устье (Устье-Кубенское) — село в Вологодской области, административный центр Усть-Кубинского района. Расположено в 70 км к северо-западу от Вологды при впадении реки Кубены в Кубенское озеро.
92
Связка «бат» переводится с иврита, как «дочь». То есть, женщину зовут Чичак дочь Сарах.
93
«В 6 часов вечера после войны» — советский полнометражный художественный чёрно-белый фильм, снятый режиссёром Иваном Пырьевым на киностудии «Мосфильм» в 1944 году.