Пришел к Ю.М. отставной президентский пресс-секретарь Ястржембский (кличка ястреб-женский) и сказал: “Я такой международник, просто отпад. Возьмите меня к себе, я вам всех демократов в поддержку приведу”. Ю.М., желавший давно отправить на покой своего соратника по межнациональным проблемам Бакирова, решил под фанфары отправить его на пенсию, а Ястржембского посадить на его место в правительстве Москвы. Только и этот долго не засиделся. Тоже увидел в Кремле более надежное место.
Что из всего этого следует? Вряд ли так уж случайно вокруг Ю.М. собиралась политическая помойка. Вероятно все дело было в качестве главного персонажа. Настоящая борьба за власть его окружение не интересовала. У этих людей не было идей, зато было страстное желание интриговать или воровать. А от этого всегда тянет помойным духом.
Недееспособность “Отечества” проявилась особенно явно на учредительном Съезде (19 декабря 1998), который был подготовлен отвратительно. Символика избрана советская, да еще в виде “вырезки” из России — РФ как обрубок страны. (Многократно проверено, что взгляд на карту РФ угнетает всех, кто когда-либо видел карту СССР.) Все начало было скомкано. Лужков вынужден был исполнять техническую функцию под неумолкший гул занимающих места делегатов. Доклад Лужкова не содержал никакой новизны. Он говорил уверенно первые десять минут, потом начал ошибаться, особенно при попытках читать текст (обычно для чтения он надевал очки, а тут самолюбие не позволило). Большую часть речи Лужков надрывно вздергивал себя, чтобы обеспечить видимость энергичности.
Остальные выступления не были связаны между собой, да еще на трибуну лезли непонятные люди с кашей во рту и в голове.
На Съезде не было достигнуто даже минимального уровня эмоционального единства. Идейного единства не было тем более. Политические принципы были выхолощены донельзя — ни одного сколько-нибудь примечательного пункта. В целом создалось впечатление, что собрались люди, которые не готовы ни за что отвечать, но не прочь “проехаться” во власть за счет харизмы Лужкова или решить свои частные проблемы.
Комментарии большинства СМИ по поводу Съезда говорили, что создана новая “партия власти”, которая (власть) хочет уйти от ответственности за все, что до сих пор творилось в стране. Причем “Отечество” демонстрировалось как крайне непрочное объединение, состоящее из случайных людей. Киселевские “Итоги” показали три интервью со съезда — певца-бизнесмена Кобзона (который вообще против названия “Отечество” и даже демонстративно вышел из зала во время выступления митрополита Кирилла), эстрадного скомороха Хазанова (который никак не мог вспомнить точное название организации, а через несколько месяцев уже надел кипу и стал председателем еврейской общины Москвы) и эстрадного гавроша Газманова (который “просто заскочил посмотреть что это будет”).
Случайность коалиции, образованной политиками самых разных воззрений, была, действительно, налицо. Если лидер КРО Рогозин ратовал за русскую ориентацию “Отечества”, то либерал Кокошин суетился, доказывая необходимость блока с новы движением экс-премьера-разорителя Кириенко. Но верх брали самые беспринципные. Они готовы были согласиться с любой глупостью — лишь бы она шла от Лужкова и лишь бы за это можно было что-то получить.
Многочисленные прогнозы показывали, что популярность лидера “Отечества” оставалась достаточно высокой, но все аналитики прочили Лужкову место в парламенте, примерно эквивалентное месту фракции НДР. Вместе с тем, Лужков систематически разрушал даже такие нерадужные перспективы, всеми силами показывая избирателям, что он несостоятелен как лидер, на которого можно возлагать какие-то надежды.
Причины утраты движением Лужкова привлекательности для избирателя были заложены еще на стадии его формирования.
Во-первых, движение образовалось слишком поздно, чтобы в нем к выборам успели утрястись внутренние интриги (региональное лидерство, борьба за “близость к телу”, распределение ролей и зон влияния на принятие решений и т. п.).
Во-вторых, с самого начала в “Отечестве” организационные позиции были заняты не общественными деятелями, знакомыми с основами организационной работы в современных условиях и с информационными технологиями, а отставными бюрократами, известными разве что своими провалами — людьми типа престарелых комсомольцев Мишина и Вольского.
В-третьих, с самого начала “Отечество” родилось без каких-либо признаков идеологии. На учредительном Съезде все выступления (включая выступление Лужкова) обходили вопросы мировоззрения, внятного определения образа “своих” и “чужих”.
В дальнейшем образ “Отечества” как объединения государственников начал быстро размываться. Присутствие в нем таких организаций, как “Женщины России”, “Солдатские матери”, таких деятелей, как ельцинист В.Лысенко, спец по “планированию семьи” (то есть, по организации вымирания народа) Е.Лахова, проамериканский спец по ликвидации передовых российских вооружений А.Кокошин, чуайсовско-поповский выдвиженец Е.Савостьянов и др., поначалу незаметное для обывателя, все более очевидным образом демонстрировало генетическую связь “Отечества” с радикал-реформаторами. Подчеркивало эту связь и появление в окружении мэра Москвы бывшего пресс-секретаря президента Ястржембского, которому был передан в пользование канал ТВ-Центр, а также “великого комбинатора” из рекламно-телевизионных кругов Лисовского.
Утрате перспектив способствовали явно провальные акции, предпринимаемые лично Ю.М.Лужковым без всякой подготовки и без “обратной связи”, которая могла бы показать “как не надо делать” и что следует предпринять, учась на своих ошибках. Тупая номенклатура могла помыкать обществом, обманывать его, но не привлекать.
Мощнейший удар по собственной перспективе и перспективе “Отечества” Ю.Лужков нанес коалицией с интернационалом сепаратистов “Вся Россия”. Образ государственника начал превращаться в противоположность. Все потенциальные конкуренты “Отечества” испытали облегчение, получив основания для разоблачения Лужкова как противника государственного единства России. Более того, демонстративный союз с Шаймиевым и Аушевым сделал присутствие в “Отечестве” патриотических организаций типа КРО или “Державы” просто неприличным. Такого рода организации должны либо умереть в глазах своих идеологических сторонников, либо осуществить жесткие демарши против внедрения в “Отечество” национал-сепаратистов или создания союзов с ними.
Первым среагировал КРО, заявивший, что не собирается блокироваться с сепаратистами и работать на кандидатов, которых в КРО не знают или знать не хотят. Потом от Лужкова отпал Степан Сулакшин, оказавшийся не удел со своим Фондом политического центризма. Наконец, “Держава” предпочла окончательно умереть, но не остаться с Затулиным, намертво приросшим к административному телу Лужкова-Каца.
В общем, из Лужкова и государственника тоже не получилось.
Расчет, что группа губернаторов и “титульных” президентов “Всей России” создаст важный для выборов административный ресурс, прослеживаемый в действиях Лужкова, являлся для российской ситуации явно порочным. Популярность региональных властей чрезвычайно низка, по указке губернатора собирается голосовать крайне незначительная часть избирателей. Эта часть во много раз уступала численности тех, кто воспринимал коалицию “Отечество — вся Россия” как чисто номенклатурную.
Избиратели, увидевшие Лужкова и Шаймиева плечом к плечу поняли, что в “титульных” республиках власть снова отдается целиком и полностью “националам”, с которыми Лужков даже не собирается конкурировать. Разумеется, вся русская оппозиция в этих республиках не стала голосовать за такой блок, хотя в значительной части могла бы поддержать “Отечество” при иной коалиционной политике этого объединения. Те, кто ранее был склонен считать Лужкова “своим среди чужих”, теперь убеждается в том, что ошибался.
Два мощных информационных повода для разрушения собственной электоральной базы (история с РНЕ и союз с Шаймиевым) были дополнены со стороны “Отечества” еще двумя взлелеянными в собственном организме вирусами — вирусом бюрократизма и вирусом идейной неразборчивости. Бюрократия сожрала зиму и весну 1999 года, в течение которых “Отечество” не провело ни единой общероссийской акции, а идейная неразборчивость породила дикую по своему непрофессионализму программу (собственно программу и пустопорожний манифест к ней). Наконец состоявшийся московский митинг “Отечества” показал, что у движения практически нет массовки — даже в вотчине Ю.Лужкова, а активистам “Отечества” не о чем говорить, и просто уступили микрофон коммунистам. Даже крайне удобная во всех отношениях тема митинга — война в Югославии — не позволила “Отечеству” отличиться. Организация показала себя приготовишкой в политике.