20.
Сквозь длинные дни продираясь на волю,
Сквозь темные сны пробираясь наружу,
Ты выбрал себе одиночества долю:
Реальность тоски да беззвездную стужу.
Есть несколько строк, что тревожат бумагу,
Немного шагов в холодеющем мраке.
Постой, помолчи, вызывая отвагу,
Ведь хаос готовится к новой атаке.
И жизнь награждает то явью, то бредом:
Неясно поет ли душа или стонет…
И что-то зловещее движется следом,
И мир умирает на теплой ладони.
Палящее солнце сжигает сознанье,
Слепое безумие опыты ставит.
И годы становятся воспоминаньем,
И обручем памяти голову давят.
21.
На полотно судьбы нанесены мазки,
И паутины дней мерцает позолота.
И нежен томный взгляд насмешливой тоски,
Разбитая душа надменно ждет чего-то…
Весна уходит вдаль, меж пальцами течет,
А в жилах кровь поет, вскипает увлеченно.
И ты на миг забыл, что ты уже не в счет.
Что солнца всех миров пылают обреченно.
И жизнь, огромный вихрь, безмерный океан,
Что волнами мечты за грань миров летела,
Опять превращена в трагический роман,
Опять заключена в ослабленное тело.
Пусть суждено сгореть, исчезнуть навсегда,
И в пропасти зеркал теряться неизменно…
Ты — воплощенный сон, ты — памяти вода,
Журчащая печаль на темном дне вселенной.
22.
На черном свете жизни блеф
Лежит больным пятном.
И беды, дерзко осмелев,
Уж бродят за окном.
Я что-то снова бормочу,
Не понимая что,
Я неизбежного хочу
И вечного ничто.
Забыть, и навсегда уйти,
Закрыв плотнее дверь
В иную плоскость перейти.
Свершений и потерь.
Отсюда не видать никак
Что там, за гранью сна?
Какой еще начертит знак
Безумная весна?
Надменность падает во взор
И пропадает в нем.
И занимается простор
Оранжевым огнем.
И ироничная судьба
Шпыняет каждый миг.
Летит высокая мольба
И блекнет промеж книг.
Цветет черемуха, сирень,
И проклятая грусть
Стихи читает каждый день,
Читает наизусть.
И в никуда бредет душа
Ей весны не нужны.
Ей снятся, прошлое круша,
Трагические сны.
Как жизнь проста, как жизнь пуста,
Тщеславна и горда.
Вот и вписалась в тень креста
Заветная звезда…
23.
По сонным кошмарам уходишь куда-то,
За тысячи верст от превратностей жизни.
Душа в одиночество темное сжата.
Не помнит о светлой, о дальней отчизне.
И я потихонечку в тень превращаюсь,
И годы становятся злей и короче.
Но я не жалею, и я не смущаюсь:
Лишь жилы наполню чернилами ночи.
Струится меж пальцев надежда и горе,
И боль утверждает глухую отвагу.
Так падают звезды и гаснут во взоре.
И ненависть сердца сжигает бумагу.
24.
Оттого, что звенящая боль не нужна никому,
И щемящая нежность, похоже, уже не нужна.
Мы уходим на дно, мы спокойно уходим во тьму.
Бормоча про себя заповедной любви имена.
Ах, как хочется вырваться, сбросить бессмыслицу дней,
И прекрасное сердце к такому же сердцу прижать.
Только музыка вечности в мире звучит все сильней,
Так, что стекла вокруг начинают в испуге дрожать.
Я склонюсь пред тобой — бесконечная, черная ночь,
Ты подаришь мне сон и я снова в него упаду.
И опять, как всегда, все легко повторится точь-в-точь:
По ненужным дорогам я молча, печально уйду.