Из неизвестности в бессмертье
Воображением ведом.
И дружно в будничную лямку
Впрягаясь с музой иногда,
Въезжаешь в пасмурную рамку —
В семидесятые года.
Тут всё твое предназначенье:
Подруги старенький халат
И городской звезды свеченье,
Звезды прилежной, в сорок ватт.
В сетях условного рефлекса,
Где привкус денег, дом, семья,
Прямая выжимка из текста —
Физиономия твоя.
Авторизованы названья
Тех улиц, где тебе жилось.
Что в них застряло? сень призванья?
Нет, скука, холодок и злость.
Живи же, с крохотною меткой
Судьбы, как с родинкой личнóй,
Под разночинной этикеткой,
Привычной жизнью мелочóй.
31.08.76
* * *
Летучих ямбов череда,
Без паузы, без остановки, —
Твои удача и беда,
Твои намётки и обновки.
Беда, постромки натянув,
Со звонкой рифмой скачет, скачет,
Возница разевает клюв,
И счастье ничего не значит.
И самый стих, как звонкий ключ,
Как ключ от немоты — утерян,
И воздух влажен и колюч,
И сон летуч, и бог похерен.
1974
НАД НЕВОЮ
1
Полусвет-полутьма наших северных дней
От Невы в недалёком соседстве —
Сколько ветра и слякоти, вод и камней,
Сколько горечи в этом наследстве!
Это наша судьба, обмануться нельзя...
Виден дворик из кухонной фортки,
По октябрьскому льду ты ступаешь, скользя,
Оглянувшись, минуешь задворки.
Разве не был я счастлив, и ты не была,
Разве помнишь о прожитом часе,
Если воды и камни, стихи и дела,
Всё — судьбы неразрывные связи?
19.10.73
2
Бледная моя петербуржа́нка!
Осеняют твой недолгий век
Счастья невесёлого изнанка,
Холод, одиночество и снег.
Что-то мы поделаем с тобою
Здесь, над застывающей водой,
С болью подступающей, тупою,
С памятью чугунною, витой?
Хлюпающей кашицей покрыта,
Набережная пустым-пуста.
Что еще нашепчет нам Киприда
Ночью у Литейного моста?
21.10.73
3
Где граница блаженства и муки,
На октябрьском сыром сквозняке,
Я стою над водою, в разлуке,
Со снежком невеселым в руке.
Не спасает вниманье к предметам
От озноба, сознанье сквозит,
И фонарь склеротическим светом
Пробирает, и снег моросит...
Так нечаянно тронутый клавиш
Провоцирует стыд и испуг:
Звук царапнул — но как озаглавишь
Этот сердце царапнувший звук?
22.10.73
4
Ты утру наступающему рад.
Полутемно, пустынен Летний сад,
Туман с Невы навеян,
И мостик Прачечный горбат...
Поэзии питательный субстрат
В морозном воздухе рассеян.
Тревожит он тебя и веселит.
Он здесь нарочно для тебя разлит.
Ты одинок — и праздник
В твоей душе, предчувствующей стих,
Как будто тайн творения святых
Ты новоизбранный причастник.
29.10.73
* * *
Всё повторится. Повторяется
Всё: узнаётся без труда
И с прежним опытом сверяется
Твоя неяркая звезда.
Всё повторится в мире, скованном
Оцепенением людским,
В твоём раю запатентованном,
Под утлым небом городским.
И уж не с тем ли чайка мечется
Над человеческим жильём,
Чтоб мог порыв вочеловечиться
В ничтожном опыте моём?
Но лишь у мысли — птичьи навыки:
Сама собой увлечена,
В Афинах, Риме и Рейкьявике
Равно прокормится она.
24.10.72
В ДОЖДЬ,
НА ПРОСПЕКТЕ СМИРНОВА
Вечер пасмурный, вкус неудачи
На губах, нерешенной задачи
Вкус — горчинка, маслина, миндаль.
Длится пауза. Тянется запах
Тополей. Просит веточек слабых
Ветер. Чахнет апрельская даль.
Дождик, лей! Я ничуть не тоскую,
Счастлив я, не мечтаю другую
Взять на ярмарке судеб судьбу,
Не тянусь я к удачливой музе:
Со своею бедняжкой в союзе
На своем выезжаю горбу.
Дождик, лей! Мы зальем невезенье.
Я уверен: найдется спасенье.
Ты, мой ангел, присядь на диван,
Мы отложим на пятницу стирку,
Перепишем стихи под копирку —
Пусть прочтет их журнальный болван.
От обид и душевных капканов
Нас спасает смещение планов:
Дождик, веточка тополя, Рим
С Колизеем, лазурные воды...
Здесь, на Выборгской, долгие годы
Мы о счастьи с тобой говорим.
Тяжек дар притяженья земного.
Рев машин над проспектом Смирнова,
Зелень в кадке, цветы на окне, —
Все, что выхватит взгляд наудачу,
Приземляет мою неудачу —
Тяжелей, но спокойнее мне.
Неудача — моя, не чужая.
Счастлив я! Дождик льет, утешая
Нас, — нам в пору его утешать.
Сколько радости! Дождик, растенья,
Приглушенного слова рожденье —
Вот оно начинает дышать.
Сколько радости! Милое слово!
Ничего мне не помнится злого.
Лист газетный под локтем хорош:
Вот усач лейтенант возле танка,
Рядом — пляж, где хохочет смуглянка,
И малыш на китайца похож.
Все вокруг происходит недаром.
Вот, в халатике сестрином, старом,
Ты, мой ангел, и том Куприна
На коленях... Как слышен на пятом
Рев моторов! На склоне покатом
Влажной крыши — антенна видна.
Но пора. Ты, усач в гимнастерке,
Ты, антенна, застрявшая в фортке,
Ты, кадушка со щучьим хвостом,
Побережья манящая ласка,
Дождик, всхлипы машинного лязга,
Куприна лениздатовский том,
Все участники прочного счастья,
Все, кто в нем принимает участье,
Раньше всех — неудача моя, —
До свиданья! До встречи. Такая
Нам судьба. Ты одна, дорогая,
Ты, мои ангел, послушай меня...
1973
* * *
Время припустило без оглядки.
Пятницы мелькают, точно пятки.
Не успеешь дух перевести —
Тут суббота: пол хозяйка просит
Натереть; косясь, ведро выносит.
Глажка, стирка. Месяц позади.
Выстраданы дни — и тем отрадны.
Путеводной нитью Ариадны
Вьётся жизнь — и так всегда вилась:
В строчках путалась, узлы давала,
За сучки и руки задевала.
Тощ клубок, а не перевелась.
Ладно! Только бы не дать слабинку,
Не свернуть, не потерять тропинку,
Только б честь на часть не променять,
Быть с тобою рядом, быть собою,
Осеняясь нежностью слепою
Жить — и рук подольше не разнять.
1973
* * *
Невнятное и в знаках водяных
На стеклах утро проступает.