Ричард только что получил первый за несколько месяцев заказ, поэтому вот уже два дня к нам везут все, что необходимо ему для работы. Обеденный стол завален образцами тканей и красок, здесь же валяется чертежная доска, и Ричард, вместо того чтобы часами смотреть матчи «Стилерс», без конца говорит по телефону, выкрикивая команды поставщикам или отеческим тоном увещевая излишне нервного клиента.
Я сажаю Ричарда на табуретку в кухне и повязываю на шею кухонное полотенце. Я уже собираюсь приступить к стрижке, когда на кухне появляется Фиона с большой кастрюлей в руках. Она согласилась посидеть с Хлоей, пока нас с Ричардом не будет дома.
— Фиона, зачем вы принесли обед? Я уже приготовила…
— Это не обед, — говорит она, с грохотом ставя кастрюлю на плиту. — Я хочу, чтобы вы сказали, что я сделала не так. — Она плюхается на табурет рядом с Ричардом. — Вы просили меня найти рецепт соуса для барбекю, который когда-то готовила ваша мама. Я нашла и решила его испробовать. Я потратила на него целый день. Понимаете, ваш отец хочет пригласить на обед своих коллег, а я хочу, чтобы этот обед удался. — Она показывает мне рецепт, записанный на старой, покрытой жирными пятнами бумажке. — Я знаю, что ваша мама была отменной поварихой, а я… — Фиона раздраженно топает своей обутой в сандалию ногой, — я просто хочу, чтобы соус получился.
— Простите, — бурчит Ричард, — что прерываю вашу кулинарную беседу, но я, вообще-то говоря, хочу постричься. Ты не забыла, Мира?
— Извини, — говорю я, но он отбирает у меня ножницы и передает их Фионе.
— Пусть Фиона меня подстрижет. Прости, Мира, но когда ты подходишь ко мне с ножницами, мне тут же вспоминается Суини Тодд[48].
Ричард поеживается.
— Идемте в ванную, Ричард, — говорит Фиона. — Я вас быстро постригу, вы только наклонитесь над раковиной.
Она помогает ему подняться, подает палку, и оба направляются в ванную.
Оставшись одна, я пробую соус и сразу нахожу ошибку. Фиона использовала плохой уксус, судя по вкусу — белый очищенный. Сверившись с рецептом, я обнаруживаю, что мама не указала, какой нужно взять уксус, поэтому я снимаю с полки свой яблочный уксус, привезенный из Франции. Вынув пробку, я принюхиваюсь — пахнет фруктами и немножко карамелью. К тому времени, когда Фиона возвращается из ванной, я собираю все необходимые ингредиенты, чтобы приготовить новый и, надеюсь, лучший вариант соуса.
— Давайте приготовим его вместе, я к вам зайду, — предлагаю я.
Фиона радостно хлопает в ладоши:
— Спасибо, спасибо, Мира!
Кажется, она сейчас расплачется, и меня вдруг охватывает желание ее обнять.
— Да не за что, — говорю я. — Мне это самой нужно — завтра колонку сдавать. К тому же скорее мне нужно вас благодарить за то, что согласились посидеть с Хлоей.
— Глупости, — говорит Фиона. — Я только рада. Ваш отец сегодня занят на работе, поэтому у нас будет девичник, — добавляет она и подхватывает Хлою на руки. — Ну что, Хлоя, как насчет вечеринки с чаепитием? — спрашивает Фиона и с Хлоей на руках танцует по кухне, звеня браслетами и весело цокая высокими каблуками по деревянному полу.
Моя мать, которая никогда со мной не танцевала, никогда не говорила глупостей и, насколько я помню, никогда не носила браслетов, была совсем не такой, как Фиона. Глядя, как заливается смехом Хлоя, я думаю о том, какое это счастье, когда рядом такой человек, как Фиона, веселый, простой и жизнерадостный. Она подходит ко мне и подносит Хлою, чтобы я могла ее поцеловать. Я обнимаю их обоих и крепко прижимаю к себе.
— Спасибо вам, Фиона, — шепчу я. — Спасибо за все.
— Пожалуйста, дорогая Мира, — говорит Фиона. — Кстати, если вы не заметили, я обожаю эту девчушку!
В последний момент Ричард заявляет, что пойдет к машине пешком. Я протягиваю ему кленовую трость с эбонитовым набалдашником, которую он категорически отвергает — «слишком вызывающая», — и берет простую металлическую палку с четырьмя ножками, которую ему принес физиотерапевт. Ричард надел штаны цвета хаки, простую голубую рубашку и темную ветровку. В этом наряде он похож на школьного учителя физкультуры. Я знаю, что он приложил немало усилий, стараясь выглядеть человеком из толпы, а для него это нелегко. В обществе Анонимных Алкоголиков есть негласное правило: никаких фамилий, никакой яркой и дорогой одежды и никаких скоропалительных суждений.
Фактически, вообще никаких суждений.