– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
– Лучше.
Он сел в кресло для посетителей.
– Ты выглядишь лучше. – Он улыбнулся и провел пальцем по ее нежным щекам, и Анна округлила глаза. – Но ты по-прежнему очень бледная.
Она резко уклонилась от его прикосновений и пожала плечами:
– Я плохо спала.
– Ты отдохнешь, когда мы вернемся домой. – Врач-консультант по секрету сообщил Стефано, что сон – лучшее лекарство после сотрясения мозга.
– Мне не верится, что я не помню целый год своей жизни. – Она показала ему журнал. – Посмотри на дату на этом журнале. Я ничего не помню. Здесь пишут о знаменитостях, о которых я ничего не знаю.
– Я уверен, после возвращения домой ты начнешь многое вспоминать. – Он надеялся, что это произойдет не слишком рано. У него были определенные планы насчет своей жены. – Ты ничего не помнишь о нашем браке?
– Ничего. Я помню только, что ты встречался с женщиной по имени Жасмин.
Жасмин получила пищевое отравление за час до его запланированного полета в Калифорнию на награждение за достижения в области технологий. Ее болезнь дала Стефано возможность заставить Анну поехать вместе с ним. Она согласилась только потому, что за такой короткий промежуток времени он просто не нашел бы замену Жасмин. Ее убедило также дизайнерское платье, которое он ей купил. Вечером после награждения Анна заявила, что займется со Стефано сексом только после того, как они поженятся.
Он не сомневался, что ее воспоминания об их совместном времяпровождении в конечном счете вернутся.
– Наш брак – шок для тебя.
– Можно сказать и так, – прошептала она. – Я пообещала себе, что скорее пойду на свидание с бабуином, чем с тобой. Не говоря уже о том, чтобы выйти за тебя замуж. Ты в самом деле ни разу мне не изменил?
Он приказал себе сохранять спокойствие и ответил непринужденно:
– Ни разу. У нас были некоторые проблемы, но ничего серьезного. Мы старались их уладить.
Несколько месяцев назад его сфотографировали во время ужина с одним из директоров шведского филиала его компании – статной блондинкой, которая ему даже не нравилась. Анна сделала вид, что ей все равно, но Стефано знал, что она расстроилась. Через две недели после этого его сняли за ужином с одной из его сотрудниц в Сан-Франциско, и это только подлило масла в огонь. Он объяснил Анне, что не виноват, доказывая, будто фото было обрезано, и рядом с ними за столом сидели еще десять сотрудников. Однако недоверие Анны выросло, и она перестала его скрывать. Ее отношение так взбесило его, что он заявил, будто любит общение с людьми, во время которого его поездки за рубеж без нее проходят гораздо быстрее.
Он должен был знать, что с этого момента Анна начнет искать доказательства его предполагаемой неверности.
В ее ореховых глазах читалось подозрение:
– Какие проблемы?
– Тебе было нелегко в роли моей жены. Тебе не нравятся СМИ. – Отчасти он говорил правду. Анна ненавидела быть в центре внимания средств массовой информации. – Журналисты часто писали о том, что наш брак рушится. Если верить прессе, мы сто раз расходились с тех пор, как поженились. Это ерунда. Наш брак был скоропалительным, и, естественно, это спровоцировало проблемы.
Она наморщила нос:
– Когда я пришла в офис, ты посмотрел на меня, как на Антихриста. Из-за чего мы поссорились, если я ночевала у Мелиссы? Я застукала тебя с женщиной?
Боже. Даже с амнезией она остается подозрительной. Он уже сказал, что не изменял ей. У него никого не было с тех пор, как они полетели в Калифорнию, и их отношения безвозвратно изменились.
– Женщина, с которой ты меня увидела, моя сестра.
– Ой. Сожалею. – Анна застыдилась. – Я видела, как она выходит из машины следом за тобой, и…
– Предположила, что у меня с ней роман. – Анна сделала точно такое же предположение, увидев Кристину в их квартире. Наконец она нашла доказательства, которые так долго ждала с того момента, как обменялась со Стефано обетами. Если бы она удосужилась узнать правду, он все бы ей рассказал, однако правда ей была не нужна. Ей просто требовалось свидетельство его неверности, чтобы урвать огромный куш от его с трудом заработанных денег.
Стефано планировал представить свою сестру в суде, чтобы законодательно обвинить Анну в желании его обобрать. Он надеялся, что она будет унижена. Теперь у него на уме другой метод ее унижения.
– Я сожалею, – повторила она. – Я думала, ты единственный ребенок в семье.
– Я тоже так думал, до недавнего времени. Я расскажу тебе об этом, когда ты наберешься сил.