У всех на глазах рушился его мир. Мир, который он строил со своими соратниками, который достался им от их отцов. Порядок, который они защищали, попал под жернова хаоса с лицом террористов по ту сторону стеклянных дверей ДК.
Словно огромный шредер затягивал в себя листы, исписанные их судьбами. Неумолимая сила медленно, но необратимо затягивал их мир в воронку. Страшнее всего было понимать, что это еще и мой мир!
– Ну, вот, вроде подкрепились. Девочки, идите в зал, мне нужно обсудить с Сергеем важный вопрос. Я вас догоню.
Сестры поднялись и, поддерживая друг друга, медленно пошли к выходу из столовой.
– Сергей, со мной такое впервые. Я не понимаю, что творится. Нет, мне, боевому офицеру, понятно, что враг пришел в мой дом. Он, прикрываясь живым щитом, покушается на святая святых. Не могу понять, что в этой ситуации можно ему противопоставить. Как с ними бороться? «Выжечь» их всех «каленым железом»!? Тогда они сразу превратятся в мучеников, а это новый виток эскалации противостояния. Ничего не делать тоже не вариант.
Видимо нужно раздавить его на всех уровнях противостояния: идеологическом, политическом, моральном, информационном, а затем физически растоптать так, чтобы другим было неповадно. Такая микро война.
– По результатам и общественному резонансу теракт действительно можно сравнить с локальной войной. Это вопрос, который Вы хотели обсудить?
– И да, и нет. Мне важно знать верите ли Вы в вашу… нашу победу в этой борьбе, и что Вы будете считать победой? Я спрашиваю Вас, потому что именно Вы и такие как Вы куют победу.
– Андрей Георгиевич, я понимаю, что вы хотите услышать, что нашей победой будет спасение заложников, но… – мне пришлось собираться с духом некоторое время, –конечно, абсолютной победой можно будет считать уничтожение или захват террористов без выполнения значимых условий, которые они могут выдвинуть, а также спасение всех заложников. Но Вы понимаете, что абсолютные победы – это исключительная редкость. Кто-то выполняет отдельные значимые условия террористов. Израильтяне сразу признают заложников умершими и на переговоры не идут. Я не могу дать слова, что все заложники будут спасены (Пункт 11. «Не обещайте невыполнимого и не зависящего от Вас»).
Мобильный телефон вздрогнул во внутреннем кармане. С небольшим запозданием вздрогнули и мы с Андреем Георгиевичем. Он – по инерции, я – чтобы нажать на кнопку ответа на гарнитуре.
– Слушаю, – сказал я сразу после соединения, но сделал это настолько тихо, что сам еле расслышал свои слова. Звонил Сергей, и по интонации было понятно, что он взволнован и немного сметен, что серьезных изменений в ситуации с заложниками не случилось, но происходит что-то очень важное, – говори уже!
– Тут такое дело… Подходи срочно в штаб. Приехали сотрудники ФСБ.
Мне оставалось попрощаться с собеседником. Нужно было сделать это, не вызывая в нем сомнений в том, что ситуация под контролем.
– Прошу прощения…
– Да, я понимаю. Идите и сделайте все, что можете.
Это «все, что можете» эхом звучало в ушах, пока я шел к штабу. Там ждали только меня. В комнате расположились на стульях по кругу Александр Иванович, Сергей, полковник Власов и двое его коллег в штатском.
– Здравия желаю, товарищ полковник! – прочеканил я, – разре…
– Входите, Сергей, – не дал мне закончить полковник, – Знакомьтесь. Наши психологи.
Звали их Андрей и Анатолий. Я пожал им руки и поразился схожести их поведения. Каждый, пожимая руку, очень внимательно и открыто заглядывал в глаза. Мы расселись, и Николай Александрович Власов продолжил говорить, как будто и не прерывался.
– Есть основания полагать, что среди родственников заложников действуют три пособника террористов. По имеющейся информации они прошли обучение за рубежом по программам управление массовым сознанием и конспиративная работа. Предполагается, что будут предпринимать попытки дестабилизации обстановки и провокации на политические акции. Какие соображения?
Мы с Серегой переглянулись, потом одновременно посмотрели на Александра Ивановича, который всем своим видом показывал: «Ну, давайте, ребята не подведите!». За истекший день мы не просто научились понимать друг друга без слов, мы действовали как Команда с большой буквы «К». Глянув на меня, Серега понял, что мне нужно секунд 7-10, чтобы разложить все по полочкам и выдать ожидаемый от нас ответ. В то время, когда паззлы первой, второй и третьей производных вытекающих из вводных данных складывались в моей голове в цельную картинку, он выпалил, наверное, первое, что пришло в его светлую голову.