Осборн сунул руку под пиджак и нащупал холодную сталь револьвера. Маквей наверняка уже обнаружил, что он исчез, равно как значок и удостоверение, и, конечно, сразу понял, что их взял Осборн. Но Маквей и его эмоции совсем не интересовали Осборна. Все это осталось там, в другой жизни.
Раскрыв карту Швейцарии, Осборн увидел, что Интерлакен расположен к юго-востоку от Берна. Фон Хольден не стремится за пределы страны; он продвигается вглубь нее. Что ждет его там, в Интерлакене, или за его пределами?
Осборн смотрел на воду, мелькающую в просветах между деревьями, и думал о черном рюкзаке, перекинутом через плечо фон Хольдена. Внутри было что-то объемное, напоминающее по форме ящик или коробку. Он вспомнил разговор с Реммером при выезде из Берлина. Старуха, которая видела, как фон Хольден выходил из такси, сказала, что он нес на плече белый ящик. То же самое утверждали свидетели на франкфуртском вокзале. Значит, фон Хольден тащил этот груз от самого Берлина?
«Если я только что убил троих копов и бегу с места преступления, – думал Осборн, – стану ли я беспокоиться о каком-то ящике? Стану, если в нем что-то очень важное».
Но что бы ни лежало в черном рюкзаке фон Хольдена, это ни в коей мере не помогало решить главный вопрос: куда едет фон Хольден и что намерен он делать дальше?
Осборн вдруг поймал себя на том, что все это время неосознанно просматривал путеводитель по Швейцарии, купленный в Берне. Он заметил это, когда что-то в книге привлекло его внимание. Не иллюстрация. Слово.
«Бергхаус».
Осборн вчитался в абзац:
«Вокзал Юнгфрауйох расположен выше всех вокзалов в Европе; в Бергхаус ведет туннель, вырубленный в скале. Так назывался самый высокогорный в Европе отель с рестораном; он был уничтожен пожаром в 1972 году. На его месте построили изысканный ресторан „Небесная таверна“».
«Бергхаус». Теперь, когда Осборн произнес это слово вслух, по спине у него пробежал холодок. «Бергхаус» был спонсором празднества в Шарлоттенбурге в честь Элтона Либаргера.
Осборн быстро развернул карту Швейцарии. Юнгфрауйох оказался рядом с вершиной Юнгфрау, одной из самых высоких в Альпах, рядом с пиками Монх и Эйгер. Вновь посмотрев в путеводитель, Осборн выяснил, что туда вела самая высокогорная в Европе железная дорога – «Юнгфрау Рейлвэй». И тут он почувствовал, как мороз пробежал у него по коже. Маршрут в Юнгфрау начинался в Интерлакене.
Глава 139
Маквею был нужен Реммер, и наконец-то он его нашел. В Страсбурге. В 1.45 пополудни.
– Где Осборн, черт его побери?!
– Не знаю. – Голос Реммера был едва слышен из-за помех.
– Реммер! Этот сукин сын стащил мой значок, письмо Интерпола и мою пушку! Где он, мать его так?
Помехи усилились: на линии послышался щелчок, раздалось несколько аккордов сонаты Бетховена, и затем – гудки. Маквей швырнул трубку на рычаг.
– Черт!!!
Косые лучи солнца легли на платформу вокзала Интерлакена. Колеса заскрежетали, и поезд, прибывший из Берна, остановился. Из первого вагона вышел контролер, за ним – три девочки в форменных платьицах приходской школы. Возле второго вагона стояло человек шесть с невыразительными, бесцветными лицами; они перешли перрон и направились к зданию вокзала. Из третьего высыпала шумная толпа американских туристов. Больше из поезда не вышел никто, и он одиноко, как брошенная игрушка, стоял на фоне величественных альпийских вершин.
Вдруг в конце поезда, далеко от здания вокзала, из-за вагона показалась нога, затем – вторая; Осборн спрыгнул на гравий и быстро зашагал вдоль поезда. Дойдя до первого вагона, он осторожно выглянул из-за него. Платформа была пуста, пути перед ней – тоже. Осборн ощутил приятную тяжесть револьвера за поясом. Он не сомневался, что там, на платформе бернского вокзала, фон Хольден узнал его и уверен, что Осборн сядет в следующий поезд.
Как жалел теперь Осборн, что послушался совета контролера и вызвал фон Хольдена в Берне к телефону. Он все испортил – фон Хольден понял, что за ним следят. Да и в самом деле, как мог он надеяться, что фон Хольден покорно, как ягненок, побежит к телефону. Еще хуже было то, что он погнался за фон Хольденом по платформе и обнаружил себя. Эта ошибка может стоить ему жизни.
Издали Осборн услышал свисток поезда; за ним последовало объявление об отправлении состава до Юнгфрауйоха. Если он опоздает на него – а следующий поезд через полчаса, – то отстанет от фон Хольдена уже на целый час. А ведь фон Хольден, несомненно, где-то здесь и ждет его!
Объявление прозвучало еще раз. Если он хочет ехать этим поездом, то должен пройти весь перрон. Фон Хольден только этого и ждет. Он где-то притаился. Единственный союзник Осборна – яркий дневной свет; вряд ли у фон Хольдена хватит дерзости стрелять в него среди бела дня, прямо на вокзале – ведь ему потом трудно будет скрыться. Хотя… Разве не так убили его отца? Осборн еще раз оглядел вокзал, вышел из-за поезда и двинулся по платформе. Он шел быстро, распахнув пиджак, держа руку на револьвере, и был насторожен до предела: отмечал каждую тень, каждый шаг, каждую фигуру. Он вдруг ясно вспомнил Париж и высокого человека, который лежал мертвым на тротуаре Монпарнаса; вспомнил, как Маквей задрал его штанину и увидел протезы, позволявшие регулировать рост. Может, и фон Хольден прибегал к подобным трюкам? Или к иным, еще более изощренным?
Осборн понимал, что его видно отовсюду, как на ладони. Он обогнал старика, который ковылял, опираясь на трость; Осборну почему-то пришла в голову мысль: а доживет ли он до его лет?
Старик с тростью!
Осборн резко обернулся, готовый в любую минуту выхватить револьвер и пустить пулю в фон Хольдена. Но нет – это действительно был всего лишь старик с тростью. Объявление об отходе поезда прозвучало в третий раз. Впереди Осборн увидел компанию американских туристов – они тоже ехали в Юнгфрауйох. Догнав их, он смешается с толпой.
– Achtung! Achtung! Doktor Osborn. Telefon, bitte![47] – донеслось из громкоговорителя.
Осборн замер. Фон Хольден не только знал, что Осборн здесь, он знал и его имя!
– Доктор Осборн из Соединенных Штатов, подойдите, пожалуйста, к телефону!
Осборн оглянулся в поисках телефонов. Они были у самого края здания – две будки, вплотную одна к другой, обе пусты. Первым его порывом было спросить кого-нибудь, где находится оператор, но время поджимало. Он видел, как последний из толпы американцев поднялся в вагон. Что задумал фон Хольден? Может, залег где-то с оружием и держит на мушке телефонные будки? А если он заложил туда взрывное устройство, которое срабатывает при малейшем прикосновении или контролируется дистанционным управлением, как при взрыве в отеле «Борггреве»?
Прозвучало последнее объявление об отправлении поезда до Юнгфрауйоха и сразу же за ним – еще одно, о следующем поезде. Затем Осборна снова вызвали к телефону. Проводники торопили последних пассажиров.
«Думай! Думай! – говорил себе Осборн. – Ты ничего не знаешь о вокзале Юнгфрауйоха и о том, что будет там делать фон Хольден. Если это просто приманка и ты опоздаешь на поезд, то фон Хольден выиграет целый час. Но если он здесь и следит за тобой, то, увидев, как ты сел в поезд, он развернется и отправится в другую сторону, и ты никогда в жизни не увидишь его. Может, он и не собирался в Юнгфрауйох. А если собирался? Ведь это – конечная станция на линии! Если он едет в Бергхаус – подумай, зачем? С какой целью? Раз он тащил эту штуку в рюкзаке от самого Берлина до Интерлакена, не бросив ее ни после пожара в Шарлоттенбурге, ни после убийства полицейских во Франкфурте, значит, она очень нужна, жизненно необходима Организации. Возможно, он должен передать ее кому-то в Юнгфрауйохе – кому-то еще более могущественному, чем Шолл. Что же тогда важнее для фон Хольдена – его миссия или какой-то одиночка, пытающийся помешать ему? С одной стороны, убив меня сейчас, он развяжет себе руки. Но с другой – если вдруг что-то ему помешает, он промахнется или его схватят – он уже никогда не выполнит своей миссии».