Но Доминик опять помотал головой.
— Видите, ничего не выходит. — И Пиня развёл руками. — Если заупрямится, его не переубедишь.
— Ничего не поделаешь, — вздохнул Объективницкий, — значит, Тафтуся придётся прогнать в три шеи.
— Кто такой Тафтусь? — несмело спросил Пиня.
— Звукооператор, мой мальчик, звукооператор. Он не включил вовремя микрофона, из-за него пропал самый главный эффект, — пояснил Объективницкий. — Завтра можете не приходить в студию, Тафтусь! — крикнул он одному из своих работников, который сидел в стороне с убитым видом. — Мне это уже надоело!
Тафтусь очень понравился Доминику. Ему вдруг стало жаль звукооператора, хоть он не вполне понимал, что значит звукооператор.
— Пиня... — шепнул Доминик.
— Что?
— Жаль мне его.
— Мне тоже.
— Наверно, это очень неприятно, когда гонят в три шеи.
— Наверно...
— Я до сих пор не могу забыть, как меня выгнали из аптеки...
— А меня чуть не выгнали из школы. Из-за Рыбчинского...
— Пиня...
— Ну что?
— Сделай чего-нибудь.
— Что именно?
— Понятия не имею. Поговори с руководителем.
— Будет он меня слушать...
— Если не будет, махну хоботом, опрокину все их камеры...
— Это ты брось, — сказал Пиня слону, — нельзя. Такая камера стоит кучу денег. Один раз перевернётся, потом уже не починишь.
— Тебе жалко этой дурацкой камеры, — рассердился Доминик, — а Тафтуся не жалеешь?
— Я-то жалею, а вот ты не жалеешь!
— Я? — изумился Доминик.
— Разумеется, ты. Если бы ты подал голос, как просил тебя руководитель, не было бы всей этой истории. Но ты упрям, ты всё время мотал головой: дескать, нет и нет.
— Пиня...
— Что?
— Так я повторю... — прошептал Доминик. — Скажи им, что я повторю.
— Послушайте, — сказал Пиня, — Доминик согласен, он повторит!
— Повторит? Великолепно! — завопил вне себя от радости Объективницкий. — Внимание! Приготовить камеры. Тафтусь, включайте микрофон!
— Уже включён! — со вздохом облегчения сказал Тафтусь. Его лицо расплылось в улыбке.
— Раз, два, три! Начинаем! Пожалуйста! — крикнул руководитель и подал знак Доминику.
Доминик набрал в грудь побольше воздуха и как можно громче завопил:
— Пииинняяяяяяяя!
За забором собралась толпа, люди с любопытством следили за телевизионной передачей с красавцем Домиником в главной роли. Точно такую же сцену увидели и миллионы зрителей на экране своих телевизоров. Телевизионная передача «Пробуждение слона» имела грандиозный успех. В студию было прислано множество писем, все очень хвалили Доминика.
XIII
Как по воде всё шире расходятся круги от брошенного камня, так всё шире расходилась молва о Доминике.
Сперва о нём знали только в Пининой семье, потом во всём доме, потом во всём районе, потом во всём городе, пока, наконец, телевидение не прославило его на всю страну. Но и это ещё не конец!
Не знаю, то ли по радио, то ли из газет, то ли старым испытанным способом «послушал — передай дальше», только о Доминике пронюхал мистер Грейтест.
Мистер Грейтест узнал, что есть такая страна, что в этой стране есть такой город, что в этом городе есть такой район, где живёт мальчик, у которого есть живой фарфоровый слон, белый-белый и вдобавок больше всех слонов, населявших когда-либо нашу планету.
Узнав об этом, мистер Грейтест тотчас утратил сон и аппетит. Ничто было ему не мило: ни бананы, ни апельсины, ни кокосовые орехи, ни халва, ни шоколад, ни ананасное мороженое, которое он когда-то так сильно любил, что мог съесть восемь порций подряд. А когда ночью ложился спать, к нему не шёл сон. Бедный мистер Грейтест волчком вертелся в постели, вздыхал, бормотал, закрывал глаза — напрасно! Сон так и не приходил.
Прошло несколько дней. Мистер Грейтест исхудал, побледнел. Наконец он вызвал своего секретаря.
Секретарь был тощий, высокий, одевался во всё чёрное.
— Вы меня звали? — осведомился он, входя в спальню мистера Грейтеста.
Надо вам сказать, что мистер Грейтест так ослаб от недоедания и бессонницы, что уже не вставал с постели.
— Да, я звал вас, — шёпотом отозвался мистер Грейтест.
— Я в вашем распоряжении, — сказал секретарь.
— Видите, на кого я стал похож? — спросил мистер Грейтест.
— Вижу. Выглядите неважно, сэр.
— А вы знаете, почему я так выгляжу?
— Догадываюсь, — почтительно ответил секретарь.
— Я был здоров как бык. Помните?
— Помню, — поспешно согласился секретарь.
— У меня был прекрасный аппетит, не так ли?