Забравшись к ней, я вцепился в хрупкую девочку, которая без слов все поняла. Крепко обняла меня, уткнулась носом в шею и притихла. Охуеть как страшно, что с ней это правда может произойти, а я опять ничего не смогу сделать. Судя по всему, уже светает, можно даже не пытаться заснуть. Хотя вряд ли у меня получится.
Рассеянно поглаживая волосы тихо сопящей Кати, я прикидывал варианты. По сути, жить он должен у матери своей. Если так, я его прямо там и найду. Блять, была бы не такая внешность приметная, можно было бы и убить к ебеням. Но нет, сначала надо все лучше продумать. Думаю, Катерине не очень понравится, если меня всё-таки посадят. Хотя кто ее знает…
Так, ладно, сегодня все равно не до этого. Открытие сезона из-за этого мудоеба я пропускать не собираюсь, слишком много чести будет. Не знаю, поедет ли со мной пассажирка, но вряд ли она захочет остаться одна. Вчера и так пришлось ее отпаивать кофе с коньяком, пока глаза не заблестели и язык не начал заплетаться.
Не выдержав бесцельного лежания, после семи я встал, пошел на кухню в поисках еды. Что-что, а вкусная еда теперь у меня в доме есть всегда. Девочка тоже пришла, нарезала кучу колбасы, помидоры, лук, забахала охуенную яичницу со всем этим барахлом и, пока она остывала, пошла умываться. Сонная муха такая, покачивается. Стресс пиздецкий, это уж точно. Задумчиво потирая ёжик, я мельком оценил его длину и решил на днях укоротить. Ладно, на сегодня забываем обо всяких уебках и веселимся от души.
Вернулась из ванной Катя посвежевшая, с аппетитом позавтракала, что не могло не радовать. Желание пожрать — верный признак здорового организма и рассудка.
— Поедешь со мной? — она приподняла брови, явно забыла. — На открытие.
Конечно, сегодня суббота, было бы приятно поваляться дома, но я ради этого дня ещё за две недели себе выходной выбил.
— Если хочешь, — вот, знакомая робкая улыбка, уже хорошо, — я там не помешаю?
— Нисколько, — встав из-за стола, я на ходу наклонился и чмокнул ее в висок, — в девять выезжаем.
— Ладно, — Катерина осталась допивать свой чай.
Приняв душ и побрившись, я почувствовал, что кошмар отпустил. В конце концов, я такого ни за что не допущу.
До выхода оставалось около часа, Катя неторопливо ходила туда-сюда, гладила, мыла посуду, расчесывалась. Я обратил внимание, как неловко она берет и держит телефон. Не нравится, что ли?
— Неудобно тебе с ним? — поинтересовался я, заложив руки за голову и откинувшись на диване.
Нижняя смущенно отвела взгляд, явно не желая говорить плохо о моем подарке.
— Большой очень, — все же призналась она, — но я привыкну, ничего страшного.
— Давай купим тебе маленький, — я-то брал плюс-версию, чтоб если понты, так много, а о размере ее ладошек и не подумал, — а этот я себе возьму.
Ну а что, моему уже лет дохрена, несолидно. Номера на симке, быстро перекину, а остальное и неважно.
— Если хочешь, — я поманил ее, и малявка послушно устроилась у меня на коленях, — как может быть хозяин таким заботливым?
— А разве не в этом суть хозяина? — усмехнувшись, я прижался лбом к ее виску. — Делать все для тебя, чтобы ты потом делала хорошо мне, — получилось как-то стрёмно, как будто я все делаю ради ебли, так что пришлось продолжить, — и вообще, мне нравится тебя радовать мелочами.
— С каких пор Айфон стал мелочью? — несколько нервно хмыкнула она, поглаживая меня по плечу.
— С тех самых, как ты со мной, — ткнувшись носом ей в щеку, я буквально потребовал повернуть голову и немедленно меня поцеловать, что моя нижняя с готовностью и сделала, — я хочу, чтобы ты всегда, особенно, когда тебе больно или что-то не нравится, ты помнила, что на самом деле я забочусь о тебе и намеренно не сделаю плохо.
— С таким хозяином, как ты, это невозможно забыть, — улыбнулась Катя, ещё раз с чувством меня поцеловала.
— Давай тогда ускоряйся, заедем ещё за телефоном твоим, — я встал с ней на руках, поставил ее на пол и шлепнул по заднице, заставив захихикать.
Сорок минут на покупку должно хватить с головой, а потом уже поедем на место. Натянув футболку, я обулся, набросил на плечи кожанку. Катя, уже завязывая шнурки кроссовок, попросила забрать мусор с кухни. Уже вставляя в ведро новый пакет, я услышал щелчок замка и сразу же полный ужаса визг. Бросив все, помчался к ней и в коридоре поймал зажимающую рот и не перестающую кричать девушку. Широко раскрытые глаза, полные слез, крупная дрожь и попытки залезть внутрь меня, прижимаясь изо всех сил, свидетельствовали только об одном — я сейчас точно кого-то убью. Прислонив ушедшую с головой в свою панику девочку к стене, я сделал шаг назад. Даже в лице не изменилась.
Двумя шагами оказавшись в прихожей, я, естественно, никого не увидел. Только здоровая лужа чего-то красного на пороге и немного внутри, но это явно не кровь. Прекрасно было слышно, как он бежит вниз по лестнице и, мразь, ржет! Зло рыкнув, я рванулся за ним, но в мою куртку сзади вцепились. Мой рывок едва не свалил Катю с ног, она крепко схватилась за меня.
— Не уходи, — срывающимся голосом попросила она, — пожа-а… Пожалуйста…
— Ладно, — обняв ее покрепче, я поцеловал ее в макушку, — ладно, детка, остаюсь.
В кармане телефон известил, что пришло сообщение, но я не обратил на него внимание. Только пинком захлопнул дверь и повел Катерину на кухню. От коньяка она отказалась, зато холодной воды со льдом выхлебала два стакана.
— Я… Я дверь открыла, и он упал на спину, — я хотел было посоветовать не бередить, но ей явно надо высказаться, — все в крови, он…
— Это не кровь, — успокаивающе поглаживая ее по бедру, я сидел перед ней на корточках, хотя ноги уже начали затекать, — точно тебе говорю.
— Как хорошо, — приложив пустой холодный стакан ко лбу, она тяжело вздохнула, — у него были вены вскрыты… Или так нарисовано, а я… Когда он пошевелился… — представляю, какое чувство, когда он умер, и вдруг восстал. Как будто от него никогда не избавиться. — Я вчера ему сказала… Крикнула, что хочу, чтобы он умер…
— Я тебе обещаю, он умрет, — пробормотал я, — и труп его тебе покажу. Идет?
Слегка улыбнувшись, Катя кивнула. Вставая, я чмокнул ее в нос и все же потянулся за телефоном. Выезжать пришлось бы сразу на место, но прислали сообщение, что начало откладывается на час из-за технических проблем. Опять музло подключить не могут, каждый год одно и то же.
— Прости, мы опоздаем, да? — дрожащей рукой отставив стакан, она тяжело поднялась на ноги.
— Там все перенесли на попозже, так что успеем ещё и за телефоном, — сунув мобилу в карман, я ухватил девочку в объятия, — а можем вообще никуда не поехать. Наверное, так даже правильнее будет, а?
— Ну ты же хотел, — пристроив голову у меня на груди, она вздохнула, — да и я бы с удовольствием отвлеклась.
Так и быть. Но, если я увижу, что ей нехорошо, увезу домой без всяких.
— Зачем ты дверь вообще открыла? — спохватился я, следуя за ней обратно в прихожую.
— Хотела уже вызвать лифт, ты же скоро… — смешавшись, Катерина опустила взгляд, признавая вину, но я ласково погладил ее по спине.
Подобрав свой шлем с пола, она с беспокойством осмотрела его, но не нашла царапин на краске и облегчённо улыбнулась. Криво, нервно, но все же улыбнулась. Точно убью этого ублюдка, а потом уже буду разбираться, как отмазаться.
Мы спустились вниз, у Санька Катя достала из кофра свою куртку. Я подождал, пока она повозится с экипировкой, уже оседлав мотоцикл и надев шлем. Кстати, с застежкой набравшаяся опыта пассажирка теперь справлялась на раз-два. И все так же восхищённо напрягалась, когда начиналось движение.