С гораздо меньшей элегантностью пришлось пробалансировать следом. Скобы лестницы угрожающе шатались, поэтому, спустившись вниз, я безумно радовался. Помещение было довольно низким и, как и верхнее, не особенно просторным. Через отверстия в потолке проникало достаточно света, чтобы оглядеться вокруг. Посередине находился большой саркофаг, чью крышку уже давно кто-то сбросил, ее околки валялись рядом. Внутри было абсолютно пусто. Я озирался с беспокойством, ожидая встречи с жинерадостно кровожадным владельцем гробницы, но мы были тут одни. В маленьком стенном углублении стояла пустая чаша со святой водой. Это казалось единственной деталью интерьера комнаты – никаких других могил или гробниц, не говоря уже о давно утерянной летописи.
Гарретт разглядывал обломки крышки. Я, оцепенело замерев у стены, некоторое время наблюдал за ним, затем перевел взгляд на чашу и замер в изумлении. Она была совсем не такой, какие мне доводилось видеть раньше – очень древняя и не так скромно сделана, как в нашем монастыре. Края ее украшала изящная, едва различимая в скудном свете резьба. Я не мог понять, что она собой представляла, поэтому ощупал ее пальцами, удивленно отметив отсутствие пыли. Затем глянул через плечо на своего спутника, услышав его вздох.
– Могила слишком свежая. Самуэль наверняка не ее имел в виду – этой всего лет четыреста. Чего ты там делаешь?
– Чаша не такая, как у нас в монастыре. Более старая. – опасаясь его насмешки, я поспешно добавил. – Она не такая запыленная, как все здесь.
Гарретт не засмеялся. Подойдя вплотную, он внимательно рассматривал чашу.
– Не могу точно сказать, насколько она древняя, но то, что выполнена в другом стиле чем саркофаг, это одназначно.
Присев на корточки, он водил по узору пальцами и вдруг замер.
– Таэлин. Я не могу это прочитать.
Очень тщательно Гарретт ощупывал углубления и выпуклости на камне, пытаясь отыскать среди них скрытый переключатель, но безуспешно. Его указательный палец медленно прошелся по внутренней поверхность священного сосуда.
– Выглядит так, словно ей совсем недавно пользовались.
Вытащив одну из водяных стрел, он сильным ударом разбил кристалл о край чаши. Теперь в ней была маленькая лужица, но никакого успеха это действие не принесло.
– Как поступили бы твои братья, Тим, чтобы спрятать потайной ход?
Я долго размышлял.
– Думаю, они бы позаботились о том, чтобы только кто-то из наших смог его открыть...
Мой взгляд блуждал по комнате, пытаясь отыскать что-нибудь в форме боевого молота, но натыкался на пустоту. На стенах не было никаких надписей. Ничего, кроме чаши и саркофага. Я напряженно думал, пытаясь найти решение.
Внезапно в голову пришла одна идея – дурацкая, но все лучше чем ничего. Молот мог носить с собой кто угодно, но произнести благословение Строителя, превратив обычную воду в оружие против нежити, умел не каждый. Однако мне, скромному неофиту, не по силам подобные деяния. Тогда я вытащил флакон святой воды и вылил его содержимое в чашу. Реакция последовала незамедлительно: ближайшая стена с тихим лязганьем отодвинулась в сторону и перед нами открылся темный проход.
Я прямо оцепенел. Гарретт, бросив на меня быстрый взгляд, осторожно вошел внутрь, ощупывая стены. Мне было боязно соваться туда – вдруг опять какая-нибудь скрытая ловушка? Потом послышался его тихий смех.
– Давай, заходи. Но смотри не наступи на третью от входа плиту.
Последовав этому совету, я очутился в маленькой гробнице с новым саркофагом. Он выглядел ужасающе древним. В боковые стены были вделаны тяжелые, черные как ночь плиты с рельефным изображением символа моего Ордена, а на противоположной находилась еще одна из того же материала, сплошь покрытая письменами.
В потайной комнате царила ужасная вонь. Гарретт, опустившись на колени, что-то разглядывал на полу и я содрогнулся, увидев лежавший там труп мужчины. Он находился здесь явно меньше восьми столетий, ведь на теле были видны только первые признаки разложения. Одежде и кольцо на распухшем пальце указывали на то, что это один из молодчиков Ройбена. В спине торчали сразу три стрелы.
Я обогнул по широкой дуге третью плиту, выглядевшую вполне нормально и присел рядом с Гарреттом. Разумеется, в стене напротив входа находилось маленькое отверстие и вылетевшая оттуда стрела без сомнения поразила бы свою цель, наступи я на скрытый рычаг. А почему же тогда у трупа их было три?
Гарретт, поднявшись, изучал саркофаг.
– Тут кое-чего не хватает, – слегка раздраженно произнес он. Подойдя ближе, я разглядел, что кто-то поработал над крышкой, наплевав на красоту ее каменной отделки. Она была чуть сдвинута, а поверхность в одном месте грубо обколота. Немногие уцелевшие кусочки окантовки говорили о том, что выломанный предмет напоминал по форме четырехлучевую звезду и был по всей видимости плоским.
Гарретт резко вдохнул воздух.
– Придется сделать приятное Ройбену и нанести ему визит, – Помоги-ка, Тим, сдвинуть крышку.Берись здесь, за короткую сторону.
Мне не оставалось ничего иного, как послушно подчинился, хотя в голове кружились тысячи вопросов. Он подошел к саркофагу со стороны головы покойного, я – с противоположной. Это был тяжкий труд, ведь крышка оказалась почти неприподъемной. Однако отодвинуть ее удалось лишь таким путем – при малейшем перемещении с обеих сторон сыпались стрелы. В первый раз я испуганно втянул голову, но они не задели меня. Теперь становилось пониятно, как расстался с жизнью этот парень на полу и почему крышка все еще оставалась закрыта, хотя молодчики Ройбена отыскали потайную комнату. Наверное, они были вдвоем; один из них погиб при попытке открыть саркофаг, а другой, неспособный справиться в одиночку, вернулся к Ройбену с докладом о частично выполненном задании. Теперь здесь оказался Крысюк, чтобы довести дело до конца (если его вместе с дружками еще не задрали мертвяки).
Тяжеленная плита наконец подалась и соскользнула в сторону, с глухим грохотом приземлившись на каменный пол. Поток стрел тут же иссяк. С большой осторожностью Гарретт склонился над открытым саркофагом, а я ждал его знака, что все в порядке, не решаясь пошевелиться. Он вытащил кинжал, осторожно коснувшись внутренней стенки. Ничего не произошло. Лишь тогда он перегнулся через край, исследуя содержимое гробницы.
Я отважился кинуть туда взгляд. Как и в случае с Аристайдесом, по останкам усопшего мало что можно было понять. От темно-красного тяжелого одеяния одного из наших Первосвященников теперь остались лишь рассыпающиеся в пыль клочки. Однако сразу бросалась в глаза тяжелая книга с металлическими закладками и символом молота на переплете, которую покойный однажды прижимал к груди. От грудной клетки, продавленной за века огромным томом, сейчас мало что осталось.
Мне очень хотелось знать, почему Гарретт обследует внутренние стенки саркофага, вместо того чтобы сразу взять книгу. Но я уже достаточно знал его и понимал, что это зачем-то нужно. Его лицо казалось недовольным. Очевидно, вор был уверен, что здесь скрыта ловушка, но не мог ее отыскать.
В конце концов он подал мне знак отступить на шаг в сторону, а сам, взяв из колчана стрелу с широким наконечником (поскольку кинжал оказался коротким для этой цели), попытался дотянуться до книги, не нагибаясь над каменным гробом. При этом он еще чуть-чуть отпихнул меня в сторону. Раздалось громкое шипение и в то же время дверной проем позади начал с лязгающим звуком закрываться. Комната быстро наполнялась невидимым едким газом, от которого болели глаза и жгло легкие. Задержав дыхание, я рванулся назад, перепрыгнув через вызывающую ливень стрел плиту. Мне хватило времени, чтобы втиснуться между закрывающейся дверью и стеной и что есть сил упереться в нее. Казалось, что гибель неизбежна и меня раздавит в лепешку, но тут механизм с неприятным скрипом застопорился. Давление немного ослабло, но я чувствовал, как закрывающаяся дверь, неуклонно, миллиметр за миллиметром продвигается вперед. Тем временем газ полностью нас окутал. Я с трудом сдерживал дыхание, глаза слезились, грудная клетка готова была разорваться от боли.