— На этот вопрос только ты можешь ответить. — Она нахмурилась, напряженно о чем-то думая. — Я все время говорю, что тогда мы любили друг друга. Но это неправда. Мы просто занимались сексом.
— Так обычно говорят мужчины, а не женщины. — Джетро скрипнул зубами.
— Секс, — упрямо повторила она. — Всего лишь секс.
Джетро был в бешенстве. Она ни слова от него слышать не хочет, говорит сама с собой, словно он здесь ни при чем!
— Да, только «всего лишь» надо выкинуть.
— Ты в самом деле... — У нее на щеках появился стыдливый и гордый румянец. — Тебе правда понравилось?
— Силия, ради бога! Конечно, да.
Эта дикая, неожиданная страсть на чердачном ковре поразила его мощью и красотой. Или лучше сказать — зачаровала? У любого мужчины после таких сцен будет аллергия на случайные короткие связи. По крайней мере, у него уже есть.
— Тогда почему...
Хватит говорить. Слов сказано достаточно. Джетро сделал еще шаг и обнял Силию. Они так целовались, словно делали это в последний раз не утром, а несколько лет назад. Словно сто лет не любили друг друга, подумал Джетро. То есть не занимались сексом.
Занимались сексом. Какое отношение два этих слова имеют к тому, что они делали? К их ошеломляющему, чудесному и гармоничному союзу? Неужели она снова подарит ему...
— Разве тебе не нравится?
— Я обожаю это!
Если для нее это детский сад в любовных делах, то я сейчас в начальной школе, хмыкнул Джетро.
— Ты бы хотела еще раз это сделать?
— Сейчас? — По гибкой спине пробежала дрожь.
— Я бы лучше снял с тебя это соблазнительное платье, чем сидеть целый вечер напротив него в ресторане.
— Правда? — Напряжение перестало сковывать ее плечи.
— Правда.
— Может, в этот раз попробуем в постели?
— Хорошая мысль. — Он посмотрел вниз. — Дубовый пол не предназначен для секса.
— Секс, — повторила она. — Это все секс, Джетро.
— Конечно. Именно это я имел в виду.
Что за черт заставляет его терять голову и так злиться из-за этой женщины!
— В этот раз мы должны использовать защитные средства.
— Я совсем не подумала об этом раньше. — У Силии расширились глаза. — Я же тебе сказала, что еще из детсада не вышла!
Джетро был намного опытнее, но и у него ни разу не мелькнула мысль о предохранении. Ее слезы над красной шалью заставили его забыть всякую осторожность и здравый смысл. Еще одно непреложное правило позабыто — как он мог быть так преступно беспечен?
— Я позабочусь об этом, — сказал он и добавил, чтобы Силия не заметила его смятения: — Сейчас приму душ, потом мы отправимся в спальню. Вечером у нас заказан столик в тайском ресторане.
Голос был холодный, как мартини со льдом. Силия почувствовала, что ее поставили на место. Наверное, это нормально — такой сандвич из душа, секса и креветок в остром соусе.
Стаскивая рубашку, Джетро вошел в душ. Он мог попросить ее присоединиться, но не стал. Время еще не пришло.
Когда Джетро вошел в спальню, обернув полотенце вокруг бедер, Силия лежала в кровати и читала. Как ни в чем не бывало. Словно всю жизнь спала в этой кровати. Ну да, в конце концов, она его жена. Если кто-то, кроме него, имеет право тут спать, то это она.
Из-под одеяла он увидел краешек короткой ночной рубашки. Боже, как она волнует его! Нужно ли говорить об этом? Она и так поймет все с первого взгляда, хмыкнул он, чувствуя, что кровь приливает к животу. Он обошел кровать и сел напротив нее.
— Что ты читаешь?
— О том, как летать на небольшой высоте. — Ее глаза скользнули обратно на страницу с его голой груди. — Наверно, я займусь этим, когда... У папы будет инфаркт, если узнает. Он думает, это слишком опасно.
— После нашего развода, ты хочешь сказать, — резюмировал Джетро. — Такие пилоты работают на севере. Далеко от Манхэттена. Ты даже не можешь представить себе, как далеко.
— Господи, почему все так сложно? — воскликнула Силия.
— Потому что наш развод связан со смертью твоего отца — вот почему. Это единственная причина.
Силия уставилась на обложку книги, словно в первый раз увидела самолет.
— Единственная причина, — эхом откликнулась она. Другими словами, он здесь ни при чем.
— Мы оба зависим от этого невыносимого обстоятельства. Не думай, что я не понимаю. Мы оба долго думали, прежде чем заключить наш нелепый контракт.
— Ты жалеешь, что женился на мне.
Что он мог на это сказать? Что глубокая ложбина у нее на груди непреодолимо тянет к себе, а шелковые изгибы плеч и приоткрытые губы стали самым жестоким соблазном в его жизни? Самообладание снова покидает его, заметил он. Вместе с полотенцем.