Я не знаю, как должен себя вести, что вообще можно делать. Шаг влево — и навредил. Некогда растекаться лужицей!
Загораживаю Мии Ольгу, смотрю прямо в напуганные глаза, хочу поймать её взгляд. Мало, мало этого. Аккуратно беру вторую руку, которая до сих пор воюет с пуговицами. Сжимаю обе руки, но не сильно. Были холодными, стали горячими.
Отвлечь. В большинстве случаев это помогает, нужно попробовать. Пока теряю секунды, придумывая что-то шокирующее, но хорошее, Мия всё-таки цепляется за мой взгляд. Её перестает быть расфокусированным, шатким. Уже хорошо.
— А я решил волосы отрастить! — Выдаю, сам не понимая, что вдруг стрельнуло в голову.
Вообще никогда не хотел отращивать, всё устраивает. Главное — не как отец с его предательской смолью.
Мия моргает, медленно, как будто вспоминает, как это делают люди. А потом часто-часто, не разрывая наш зрительный контакт. Вокруг начинается непонятная суета либо просто шум, наплевать. Стараюсь удержать внимание Мии на себе.
И это получается. Она удивлена! Ещё бы, блин. Я сам с себя офигел.
— Отрастить? — Спрашивает она шёпотом, но оборванным, не истасканным слабостью, просто приглушенным.
Улыбаюсь. Забавно! Твою дивизию, это даже сюрно!
— Да, думал-думал и надумал. — Подмигиваю, не переставая пристально наблюдать за каждой эмоцией Мии.
Успокаивается. Не резко, но стремительно. Сам отчего-то, совершенно инстинктивно-интуитивно, перехожу на глубокое дыхание, под счет. Мия перенимает это.
А потом её лицо внезапно озаряется сардонической улыбкой. Оборачиваюсь и вижу, как Багиров что-то говорит Ольге. Жалкое зрелище, два непонимающих человека, но родных. А это важно. Это всегда камень преткновения. Мию не видел, не видит или принципиально не замечает?
Ногти больше не впиваются в мою руку, Мия приходит в себя. Снова поворачиваюсь к ней. Села глубже, откинулась на спинку дивана так, чтобы она была опорой для шеи.
Осматривает всех присутствующих новым взглядом. Заинтересованным, боевым. Кажется, решила для себя про правду. Ответила честно и искренне.
— Начнём! — Николай Петрович встаёт и ещё раз приветствует всех собравшихся. — Одно из главных правил лицея: держать личное при себе. Семейного это касается в первую очередь. Вынужден с сожалением признать, что границы стёрлись.
Смотрит в нашу сторону. Удачно мы так сели, через проход от всех, зато сразу видно, кто за что стоит. И за кого. Особенно наши отцы.
— Я не люблю, когда нарушают правила, поэтому вы все здесь. И неважно, кто и как привык огораживать нарушителей. — Меткий взгляд в сторону Багирова.
Тот не выдержал такого, наверное, принял на свой счёт.
— Послушайте, все условились забыть то недоразумение! Если мы собрались ради…
Кретин! Такой перл при дочери выдать.
Недоразумение… Это резать чужие запястья недоразумение? Ого, вот это любят папашки замазывать, отмазывать. Обчищенные, ни совести, ни гордости! Извивающиеся белые флаги, вечные, да ещё и сразу наготове.
Но договорить ему не дали, Маргарита не смирилась.
— Недоразумение?! Позвольте-позвольте. Из-за этого недоразумения у моей дочери почти нервный срыв, ей поставили коклюш, она ночами не спит, мучает удушающий кашель. Всё повторяет «Мия, Мия». Это Ваша дочь смеет обвинять мою Ингу в несусветном! Нет уж, я это так не оставлю. Не позволю издеваться над моей дочерью!
Маргарита почти кричала. Нет, орала, повернувшись всем телом к Багирову. Удивительно, но ей дали договорить.
— И всё складно говорится. Недоразумение, обвинение, издевательство. Как эти слова не подходят к собственному ребенку. Верно, господа родители? — Жестко ответил на выхлопы директор.
Уважаю. По-человечески, несгибаемый мужик. Не мутузил меня, не клеймил. Всегда на разговор вызывает, во всём разобраться хочет. Если и казалось, что моё признание как-то замяли, подспустили, но не мне.
Только не пойдет Николай Петрович на зверя с пилочкой. Сейчас тоже что-то насобирал, накопал. Уверенность так и прёт. Замолчали все, именно это и почувствовав.
— Ко мне пришла ученица, оставим её инкогнито. И занимательную историю рассказала. Про недоразумение. Маргарита, Инга не бредит, не обманывает Вас. Просто она знает больше. Да, Ольга?
И мы все переводим взгляд на Багирову. Дергается, как от взрывной волны, которая неожиданно задела. А ведь на это не рассчитывалось.
— Что Вы себе позволяете?! — Отец Ольги вскочил, как ужаленный. Хотя почему как.
— Причём здесь Ольга? Почему мы должны присутствовать при чужой порке? — Встряла в разговор Тузова.