Возмущена не той повесткой, да ладно! Занятые юристы просто так время не тратят. Не сдерживаюсь и ухмыляюсь, чувствую, что не один поддался такой реакции. Отец то на меня смотрит, то на Мию прищуривается.
Смотрю на него без эмоций, этот попозже ударит, побольнее.
— «Чем невежественнее человек, тем нетерпеливее желает он судить». — Разящая наповал философия Николая Петровича махом сдирает всю спесь с родаков.
Красиво приструнил!
— Ольга? — Напоминает о своём вопросе.
Я догадывался, что она обязательно стоит за этим. Мия могла сколько угодно играть в «своих не сдаём», но это, черт побери, так очевидно. Но похоже только для меня. Багиров ей что-то успокаивающее лепечет на ухо, разрешая не отвечать.
Не свидетельствовать против себя. Какая насмешка!
— Хорошо. Тогда поясню я. Ученица поведала мне о случившемся правду. Ту неприглядную, какой она всегда и бывает. Она слышала, как Мии порезали запястье. Точнее резала. Инга!
— Что?! И Вы верите этой… — Маргарита хотела выругаться терпко, но в последний момент взяла себя в руки.
— Сейчас верю. Во-первых, именно это признание сквозь слёзы шептала сегодня Ваша дочь. Во-вторых, камеры наблюдения у нас есть и в классах.
Отвал! И никто об этом не знал.
Наблюдаю, как округляются глаза Ольги. Понимает, всё понимает. В уме и сообразительности ей не отказать, они не у совести на попечении.
— И что же? — Маргарита продолжает напирать.
Хорошо, презумпцию невиновности ещё никто не отменял. Николай Петрович так уж точно!
— Инга рассказала и мне. Думается, ей нет резона заниматься самообвинением? — Припечатываю ошеломительной правдой.
Да, она мне рассказала. Ей нужно было, признаться по-другому смелости не хватило. Или думала, что достаточно. Завалила меня ночью сообщениями. А в это время в моей квартире спала Мия, которая хотела правды, хотела этого признания. Но не испод полы.
Удивительная штука жизнь!
— Не верю! Инга такого бы никогда не сделала!
— Вот тут… — Николай Петрович положил руку на какие-то листы. — Характеристика на учеников лицея. Прилежных, образцовых, успешных. Я листал их и думал, что такое страшное вскрылось. Что мы задели, какой гнойник. Чему мне верить? Репутации, которая завоевывалась десять долгих лет, или словам.
Делает паузу, всех осматривает. Но ответа не ждёт, и все это понимают. Теперь не перебивают.
— К счастью, жизнь часто отвечает на наши вопросы сама. Позвонил мне племянник, смышлёный, умненький. Студент. Увлекается взломами систем, чаще всего компьютерных. И совсем недавно ему поступил заказ. — Теперь смотрит на Мию.
Но она сама уже догадалась. Отвела взгляд, стыдится, точно знаю. Опять вся прижалась к спинке дивана, дышит через раз.
— Только человек, уверенный, что он прав, будет так рьяно искать доказательства своей правоты. Только он найдет пути взломать систему, которая ему не верит. — Снова обращается к Маргарите. — Мия наняла моего племянника взломать систему видеонаблюдения лицея. Примечательный шаг, не находите?
— Мало ли что взбрело в голову этой сумасшедшей! — Выпалила Маргарита, уже не заботясь о словах.
Несдержанность матери победила сдержанность врача. Ожидаемо.
— Попридержите-ка свой язык! — Очухался Багиров, наверное, всё-таки на слово «сумасшедшая».
Конечно, это же так опасно для его репутации, которая тоже зарабатывалась годами.
— Послушайте, у Вас есть какие-то претензии к моей дочери? — Маргарита снова повернулась к Багирову, обращаясь к нему и только к нему. — Почти неделя прошла, и никаких обвинений от Вас не было. Вам нравится придерживать свой язык, Вы и держите. А у меня дочь одна, и я её в обиду не дам.
Несмотря на грубость, явное неуважение, до которого Маргарита уже опустилась, она так защищает свою дочь, что… Да это заслуживает восхищения! Пусть слепо, пусть безапелляционно, но так и надо.
Лучше так, чем сидеть через проход от своего ребёнка, свирля его непонятным взглядом.
— Я только сейчас это узнал! — Жесткий ответ Багирова не впечатлил.
— Я говорила, что не делала этого! — Откликнулась Мия на выпад отца, который не знал, потому что не хотел знать.
— Ты говорила, что это сделала Оля. Но это не так!
— Я к ней не притрагивалась, папа. — Наконец выползла и Ольга. Смотрит только на отца, ждёт только его одобрения. Или неодобрения.
В ней нет её привычной уверенности с примесью непомерного самомнения, при другом раскладе можно было бы и пожалеть эти вопрошающие глазки. Но не теперь.