Когда проходили мимо прилавков со сладостями, я вспомнила, что букет остался где-то там.
Там. Не со мной. Он был не для меня, тогда и у меня быть не обязан. Рубина верно подметила. Подметила и изящно всё обесцветила. Если бы не эта странная, но такая притягательная своей красотой и спокойной мудростью женщина, плелась бы я с золотым нелюбимым шоколадом и слушала бы, как я недостойна Тузова. А теперь вот, хожу по супермаркету с личным гвардейцем.
Улыбнулась этой мысли. Но аккуратно, чтобы Эндшпиль ничего такого не заметил и не надумал.
На кассе я в нелепом беспокойстве поглядывала на Дэна, который что-то искал в карманах.
Пожалуйста, только не предлагай расплатиться. Пожалуйста. Это от меня, мой подарок их дому.
И он не предложил! Посмотрел на меня внимательно, опять кивнул своим каким-то думам и вмешиваться не стал. Я с облегчением выдохнула и невольно улыбнулась, но тут же взяла себя в руки и запрятала улыбку до лучших времён.
Инициативность, но не настойчивость, занятно, Эндшпиль, занятно.
Каким был второй магазин, я не поняла. Дэн сходил сам и закупился в два огромных пакета.
Пока его ждали, разговаривали с Рубиной и с Мариной Владимировной, которая настаивала, чтобы я называла её исключительно по имени. А я, наоборот, спросила у Рубины её отчество, чтобы уравновесить для себя двух взрослых.
— Я Мансуровна. Представляешь, Мия, дочь великого и непоколебимого полковника в отставке. — Она отстегнула ремень, чтобы сесть ближе к перешейку между двумя передними сидениями.
— У Вас, наверное, самодисциплина тоже подстать полковнику? — Поинтересовалась я, совершенно позабыв о барьерах, о том, что мы знакомы-то минут тридцать. И то, это прям если очень округлить.
Но Рубина мне не ответила, и мне показалось, что я её расстроила, глаза потухли, а сама она вновь откинулась на своё сидение.
Я в отчаянии посмотрела на моего психолога, спрашивая её, что произошло и как мне поступить. Марина Владимировна лишь мотнула головой, показывая, что сейчас лучше это отпустить, пропустить — не обратить внимание.
До прихода Дэна мы молчали, я сидела как на иголках, теребя в руках чехол от телефона, который с него сняла. Всё, я всё испортила. Каким-то образом и я попала в яблочко, только не как Дэн — удачно, а, наоборот, — как не следовало.
Семейные вопросы всегда в какой-то мере больная тема, нужно быть аккуратной, Мия! Ты не должна стать причиной новой меланхолии, нет-нет.
Но это была бы не Рубина, правда, она невероятная женщина. Когда Эндшпиль открыл свою дверь, от её задумчивости не осталось и следа.
Мне показалось, она не хотела расстраивать сына. Может, чувствовала свою вину? Теперь после всего случившегося, я думаю, что действительно вовремя позвонила Дэну, он точно искал свою маму. По всему городу.
Разговор вновь полился быстрой и беззаботной речушкой. Эндшпиль говорил редко, зато, как говорится, метко.
До дома Соломоновых от Кольца оказалось не так уж и близко, но время пролетело незаметно. Мы ни минуты не теряли, чтобы спасти и возродить наш вечер.
Соломоновы, как и мы, живут в своём доме. Большом, трехэтажном. Огромная территория, вычищенные тропинки, ели, сосны — почти санаторий. Мне показалось, что и воздух другой. Рубина это подтвердила.
Когда Марина Владимировна припарковалась на выделенное для машины место, когда уже хотели закрыть ворота, Рубина кого-то увидела и поспешила махнуть рукой, чтобы охранник их не закрывал.
— Неужели Инга? — С сомнением спросила Марина Владимировна.
Мы с Дэном почти по команде обернулись.
Да, рядом с Рубиной шла Инга.
Я нахмурилась, третьей лишней быть не хочу. Но, может, это знак и нужно скорее вызывать такси домой?
Рубина с Ингой до машины не дошли, остановились разговаривать где-то посередине дороги. Мне почему-то стало так важно, пойдёт ли Инга дальше, хоть на шаг.
— Мия, пойдем. — Позвала меня Марина Владимировна.
Она тоже наблюдала за Рубиной, но не так, как я, а как профессионал: цепкий внимательный взгляд при полнейшей безэмоциональности всего лица. Ни один мускул не дрогнул, ни одна морщинка не натянулась.
И вот даже она решила оставить беседующих. Куда уж тогда мне.
Да, накрутила я себя по самое не могу, даже не сразу заметила, что Эндшпиль все пакеты в дом отнес и уже успел вернуться. Он вообще был на удивление отстраненным, отрешенным.