— Мия, я нашёл новую школу. Она тоже профильная, пусть и не лицей, но немецкий там на очень высоком уровне, ты сможешь его подтянуть ещё лучше.
Он говорил и говорил, а я не верила своим ушам. Новая школа? Опять переводиться? Снова бежать? Скрываться?
— … в общем, там много всяких дополнительных курсов, внеучебных занятий, тебе понравится. — Подытожил он свою рекламную акцию.
Не верю. Нет! Только не это. Неужели уже всё решено?!
— Я хочу доучиться в лицее. — Севшим голосом говорю я, в глазах пелена, цвета сразу побледнели.
— Не думаю, что это возможно. Мия, не нужно терпеть издевательства. Сначала был один. Этот как его… Соломонов. Теперь и Тузов появился. Нет, я не могу допустить, чтобы моя дочь терпела всяких невежд.
Нет-нет-нет. Как невовремя всё сложилось в один пазл. Черт побери, как невовремя!
Нужно что-то придумать. Срочно! Вот сейчас, именно в это мгновение та самая точка невозврата. Нельзя допустить, чтобы он надавил.
— Папа! — Иду ещё на одну хитрость, пересиливая себя, называя его так, как никогда не называла. И он смотрит на меня совсем по-другому, пожалуйста, пусть его проняло.
— Да? — Голос взволнованный, нет уже ни строгости, ни властной непреклонности.
— Я люблю лицей, хочу окончить только его. Я больше не побегу от Тузова. Он на моей территории, и это теперь его проблемы! — Говорю спокойно, уверенно, даже не моргая.
И это так на меня не похоже. Знаю, чувствую. Сама удивляюсь и восхищаюсь тому, как, оказывается, умею. Отец точно меня такой не видел. Решительность моя не особо проявлялась в его присутствии, я вообще редко что отстаивала. Но сейчас я готова не только отстаивать, но отвоевывать своё.
— А что это тут за напряжение витает? — Спрашивает мама, открывая дверь на кухню.
Нерешенный вопрос повисает в воздухе и огромным камнем ухает мне прямо на сердце. Да, груза всё больше и больше, а ещё и сутки не прошли с моего решения быть посмелее.
Мда… То ли ещё будет!
46
В лицей я опоздала не одна, Оля со мной, отец вызвался отвезти нас, отправив Марселя Павловича по другим делам.
Оля терпела, чтобы не высказать мне всё, что обо мне думала. Я наблюдала, как она время от времени хмурит лоб, а губы её стягиваются в едва заметную злую линию.
Но при отце, даже таком задумчивом, каким он стал после нашего совместного завтрака, снять свою маску прилежной и хорошей доченьки Оля не могла. С неё точно спросят про то, как она умудрилась узнать про Тузова раньше, и сейчас она выбрала вполне себе рабочую тактику.
Я же думала о другом. Всю дорогу до лицея в мыслях крутилось одно: если у любимой и самой лучшей Оли тогда не получилось переубедить отца и он не отказался ни от переезда, ни от перевода в лицей, то как смогу я? Силы не то чтобы не равны, они вообще не сопоставимы. А тогда ультиматумы были уж точно похлеще моего робкого «папа».
Прощание получилось каким-то скомканным, каждый был в своих мыслях. И я даже не запомнила, что сказал отец. Может, вообще ничего не говорил…
В лицей я влетела пулей, чуть притормозив около турникета, но потом снова припустила до гардероба. Оля, как оказалось, тоже не отставала. Ещё бы, она терпеть не может опаздывать, педантична до умопомрачения.
В гардеробе кроме нас с Олей была ещё и Инга. Я не сразу её заметила, да и Оля тоже, раз начала меня отчитывать, не думая о невольных зрителях.
— Только попробуй ещё раз назвать моего отца папой! — Донеслось через два ряда вешалок от меня.
— Я давно хотела перейти на более близкое общение. Это был вопрос времени. — Соврала я, не признавая, что нарочно ввязалась в манипуляцию.
Обернулась, чтобы посмотреть на Олю, которая переобувалась впопыхах, застежки её лакированных туфель не поддавались: пакостили, прям как их хозяйка мне. Заметила удивленный взгляд Инги и осеклась.
Сестра же моя сводная сделала вид, что не заметила моего выпада. И это понятно, главное правило угрозы — не повторять дважды, как агитлозунг.
Когда надела уже вторую туфлю, свет стал блеклым, надо мной нависла тень.
— Если ты думаешь, что я подрастеряла сноровку и не смогу тебя уделать, как четыре года назад, то ты полная дура, Мия! — Скрестив руки на груди, сказала Оля и насмешливо повела бровью.
— Знаешь, ты мне уже угрожала завещанием. — Застегнув туфлю, медленно поднимаюсь, чтобы не смотреть снизу вверх, как поверженная. — И, как видишь, я жива, цела и невредима!
Руки невольно дернулись, чтобы принять такую же позу, как и у Оли, но я быстро одумалась. Не буду замыкаться, ей надо, пусть и закрывается. Язык жестов — это всё-таки не вздор.