За всей суматохой я так и не успела подумать, что скажу про коробку. Может, хорошо, что выдалось время. Нужно придумать что-то лаконичное, но искреннее.
И я нахожу эти слова!
Да, так им и скажу.
47
К нашему кабинету я подошла раньше звонка на перемену, дверь оказалась открытой, а за учительским столом сидела Мари Беккер. Она склонилась над тетрадями и не сразу заметила мою подглядывающую голову.
Одноклассников ещё не было, не успели вернуться с компьютерного класса, где у нас обычно проходит информатика.
Я постучала в дверь, поздоровалась и, дождавшись одобрительного кивка, зашла. Прошла к своей парте, отодвинула стул и водрузила на него пакет с коробкой. Получится ли на этой перемене?
Но не при Мари ведь? Может, попросить её выйти?
Учителя и правда остаются в кабинетах, следят за нами. Теперь лицеисты везде под присмотром. По собственным ощущениям могу сказать, что это даже хорошо, спокойно и безопасно. Но это я так… с позиции когда-то притесняемого говорю.
— Мия, мы можем поговорить? — Вдруг обращается немка, и я удивленно поднимаю голову.
— Да, конечно. — Подхожу ближе к ней, к первой парте первого ряда.
— Мия, ваш случай запустил огромный маховик и заставил нас пересмотреть своё внимание к ученикам. Мне сказали, что твоя мама отказалась от разбирательства и от какого-либо наказания. — Мари, говоря всё это, смотрела на меня из-под очков, строго, но с интересом.
Она замолчала, и я поняла, что должна что-то ответить.
— Да, мы вместе приняли это решение. — Говорю аккуратно и дипломатично, чтобы ни словом ни себе, ни Дэну не навредить.
— И она не дала согласия нашему психологу, который хотел побеседовать с тобой и Денисом.
А вот этого я не знала. Значит не смогло всё обойтись малой кровью и процесс действительно разросся до каких-то немыслимых масштабов?
— Мы сами с Денисом побеседовали.
— Вы пришли к компромиссу? — Прямо и прицельно спрашивает учительница.
Кто бы знал, как я не люблю эти прямые вопросы, требующие четкого и правдивого ответа. Не ответить тут уклончиво, не выкрутиться. Но мы ведь пришли к компромиссу?
— Я думаю, пришли. — Отвечаю за себя, Эндшпиль потом свою версию выдаст.
И пусть она совпадет с моей, пожалуйста. Иначе опять раздуют из мухи слона. Все стали слишком дотошными и предупредительными. Теперь не надеются на камеры, сами бдят-следят.
И словно читая мои мысли, Мари делится важным:
— Мия, это очень хорошо. Твоя история — пример стойкости и… как у вас говорят мужества. Благодаря вашему случаю нам удалось выявить ещё два подобных. Однако недостаточно узнать! Мия, я бы от себя лично хотела попросить тебя поговорить с девочкой, которую так же задевает одноклассник. Ей необходим такой пример, как ты!
Мари встала из-за стола и подошла ко мне ближе. Немногим выше меня, сейчас она была мне как подруга, настолько доверительной была её просьба, и показалось, что границы обманчиво стёрлись. Она рассчитывала на мою помощь…
На мою!
В это невозможно поверить.
Какой из меня пример? Я себя-то вытащить не могу из болота, засосало по самое не балуй, а тут другому помочь, поддержать. Как она себе это представляет?
Но вместо незаданного вопроса я вижу глаза, в которых неподдельное восхищение, сдержанное, притупленное немецкой педантичностью и отточенностью эмоций, но оно есть. У Мари Беккер…
Нет слов, одни эпитеты!
— Да-да, хорошо. Я поговорю. — Поспешно отвечаю, чтобы не разрушить её хрустальный восторг.
Учительница улыбается едва заметно, уголками губ. А глаза вновь становятся серьезными. Мари рассказывает, как мне найти эту девочку, которая, оказывается, учится в шестом классе и с которой уже разговаривал психолог. Какие совпадения, однако.
И вопрос решён, но я остаюсь около первой парты. Уже прозвенел звонок на перемену, и начали подтягиваться в кабинет одноклассники.
А я всё не отхожу. Мне так хочется спросить про Эндшпиля. Я ведь так и не узнала, как ему навредила… Что это за воспитательная беседа от его властного отца, чем это грозит Дэну в будущем.
Мари, чувствуя мой взгляд, вновь поднимает голову от тетрадок.
— Мия, ты хотела что-то спросить?
— Да, я… — Прикусываю губу. Как про это спросить, если я только что заявила, что мы с Эндшпилем всё сами утрясли. — Я бы хотела переписать ту контрольную. Доказать себе и Вам, что могу получить отлично по той теме.
— Хорошо. В пятницу после седьмого урока ты можешь подойти ко мне в учительскую.
— Спасибо!