Поручить такую миссию могу только подруге, а мне бы силы сохранить для того самого мужества, которое вдруг обнаружила Мари.
Так, Мия, если решила, нужно сделать. Ты слишком долго отступала, шаг назад — и будет ещё хуже, ещё тревожнее. Ты ведь этого не хочешь?
Нет.
Маше удалось закрыть дверь в класс, как только Мари Беккер вышла, поэтому все остались на своих местах. Кто-то, разумеется, ворчал, грозился, но Виктор быстро осадил недовольных.
С бьющимся сердцем, встревоженным пульсом, небеспричинным страхом я прошла к доске. На одноклассников старалась не смотреть, поэтому пока не повернулась к ним и не попросила минутку внимания, меня почти никто и не замечал.
Вполглаза увидела, как Инга порывается выйти из класса, а Маша её даже к двери не подпускает.
Вдох, выдох. Пора!
— Вы поменяли своё отношение ко мне, и я понемногу перестаю ощущать себя парией. Спасибо!
Осматриваю всех сидящих. Ещё один глубокий вдох и продолжаю:
— К вам в класс я перевелась не просто так, на то были причины. И сейчас мне пытаются напомнить о них. А я хочу побороть свой страх, поэтому вот здесь… — Поднимаю коробку чуть выше, чтобы всем было видно. — …те самые причины. Если вам интересно, если хотите найти подтверждение неприятным догадкам на мой счёт, все они в этой коробке. Она в вашем распоряжении.
Подхожу к ближайшей парте и ставлю свой неподъемный груз, своё чёрное досье. Тяжело освободиться, разомкнуть руки, которые, кажется, приросли к коробке и не хотят её отпускать. Но нужно. Мия, нужно!
В классе стоит такая тишина, что уши закладывает. Никто, абсолютно никто не шелохнулся. Да, да, они же не могут смотреть при мне. Правильно, я как-то об этом не подумала…
Опять робко всех осматриваю, оборачиваюсь на Машу. Она мне одобрительно кивает, открывает дверь и зовёт меня выйти с ней.
Мы покидаем класс под едва заметные перешептывания. Но я замечаю, как Маша подала какой-то знак Виктору, который остался в кабинете.
Подруга берёт меня за руку. Её руки теплые, в них бьется жизнь, мои же ледяные — мертвенно ледяные, ничего не чувствующие, никому не сопереживающие.
— Мия, ты же не все фотографии оставила в коробке? Ты же некоторые выложила? — Спрашивает Маша, когда мы доходим до мягкого диванчика и присаживаемся.
— Нет, все там. — Сиплым, будто не первый день простуженным голосом отвечаю я.
— Даже те… без платья?! — Вскрикивает она, но сама же закрывает себе рот рукой.
— Да.
— Мия… Они здесь другие, они… Не поймут, Мия! — Маша закрывает лицо руками, скрываясь от неминуемого.
— Пусть не поймут, но пусть знают. Если хотят… Люди — очень злые, лицемерные и корыстные создания! Если не расскажу я, найдется желающий. И будут потом на меня смотреть исподлобья, шушукаться, разносить сплетни, преувеличивать, додумывать.
Маша выпрямляется, отнимает руки от лица, поворачивается ко мне и впивается своим решительным взглядом.
— Нет, они не тронут! Я уверена. Ты нас недооцениваешь, Мия!
— Я буду рада ошибиться. Маш, но опыт четырех лет душит даже самую оптимистичную надежду…
— Понимаю… — Она тянется ко мне и обнимает. — Я с тобой, Мия. Прости меня, что я трусливо отсиживалась и иногда даже стыдилась дружбы с тобой. Я не представляю, чего тебе стоило добровольно отдаться на растерзание. Не представляю…
И объятия стали ещё крепче.
— Не мне кого-то осуждать. Я сама трусливее кролика. — Мягко улыбаюсь, но не вымученно.
Несмотря на всё: неизвестность, парализующий страх, желание провалиться сквозь землю, я чувствую, что поступила правильно. Маша от меня не отвернулась. А остальные… Мне не привыкать быть изгоем. Одним годом меньше, одним больше. Одним классом меньше, одним больше…
Вдруг у Маши завибрировал телефон.
— И у кого это такая чуйка на «подходящий» момент. — Поворчала подруга, пока выуживала его из кармана. — О!
Маша зависла над экраном. Нахмурилась, читая сообщение. Я не отвлекала и прочитать чужое послание не пыталась. Наоборот, решила посмотреть на двери нашего класса. Никто после нас с Машей так и не вышел.
Значит смотрят. Ладно, пусть, я для этого и решилась на такой шаг. Теперь это их право.
— Мия. — Позвала меня подруга, легонько касаясь моего плеча. — У Тузова отец сидел за изнасилование?
Резко оборачиваюсь и встречаюсь с совершенно обескураженным, даже перепугано-потерянным взглядом Маши.
Откуда она это узнала?
— Я… я без понятия. — Не могу признаться, что знаю правду. Даже если она всплывет, то не из-за меня. Нет-нет.