На следующей перемене, кроме Маши, Инги, которая поглядывает на меня, как на врага народа, и Тузова, никого в классе не остается. Одноклассники выходят молча, но некоторые оглядываются якобы на стену позади меня.
Маша резко оборачивается и впивается в меня своим взглядом, считывая эмоции на моем лице.
— Как ты?
— Нормально. Терпимо.
— Ничего не болит?
— Нет, упала почти удачно. — Я ещё на физике поняла, что в спине больше ничего не щелкает, не стреляет. Только я вот теперь стреляный воробей.
— Ох, точно. — Маша звонко шлепает себя по лбу. — Я сейчас, это же всё нужно убрать. Сиди тут!
И она стремглав уносится в коридор.
Но… на её место садится Тузов. И как мне быть? Отвернуться? Но это не будет поражением?
Может, смотреть сквозь него? Принципиально не замечать?
Не знаю, как бы я поступила, заговори он. Но изверг молча меня рассматривал. Как картину в музее. Только он не ценитель, так — дилетант. Поэтому даже не рассматривает, а неприлично пялится.
И надо же! Мне, мне, а не ему становится неловко! Неуютно, некомфортно!
Надо бы прервать эту манипуляцию, тоже бессовестно начать его осматривать, но я не хочу. Он слишком противен и омерзителен, а зрительная память у меня хорошая, ещё запомню это вот его выражение, не отделаюсь потом.
К счастью, спасение приходит, откуда совсем не ждала. Да и вообще не сразу приняла это за спасение.
В класс входят четыре здоровых, высоких, мускулистых старшеклассника. Двое из них точно учатся в одиннадцатом, их весь лицей знает, тот случай, когда репутация бежит впереди слухов. Двое других из моей параллели. Их знаю чуть получше, не раз замечала рядом с ними Эндшпиля.
Четыре пары глаз смотрят на меня не мигая. А потом, рассеявшись по рядам, приближаются к моей парте.
Думала, что все эмоции выжгло вчера. Нет, не все. Страх остался. Страх на уровне инстинктов. Взгляд «гостей» был нечитаемый, необъяснимый. Я не знала, что можно ожидать от такого.
Что сулит мне его недоступность…
52
Один из старших подошёл вплотную к Тузову. И в тот момент, когда он опустил свою явно тяжелую ладонь на плечо изверга, очнулся наш физик, который дожидался математичку.
— Уважаемые лицеисты, вы учитесь в этом классе? — Конечно же он знает своих учеников в лицо, и это был всего лишь предупредительный выстрел: тем более, когда всех учителей перевели на осадное положение.
Тузов вздрогнул, не знаю, от чего именно. Но больше из присутствующих никто так не смалодушничал. Даже Маша, которая было замерзла в дверях, держа в руках швабру, смело зашла в класс.
Откликнулся один из старшиков:
— Мы пришли поговорить с Мией. — Сказал он, поворачиваясь к учителю.
— Вчетвером? — В голосе физика сквозило не удивление, а неодобрение. И все почувствовали это.
Я же смотрела на того парня, что стоял ко мне ближе всех — напротив. Он сильнее сдавил плечо Тузова и махнул ему головой, заставляя пересесть, ретироваться — в общем, слинять, что тот и сделал. Даже не попытался возразить, трус!
А гость оседлал Машин стул. Именно оседлал, по-крутому, по-пацански. Иначе и не скажешь.
В руках у него появился телефон, он что-то смахнул с экрана и повернул дисплей ко мне. Весь мир остался фоном, я больше не слышала разговора в классе, ничего не видела даже мельком.
— Вижу, что узнала. — Грубый, властный голос, который очень даже идёт такой внешности.
Такого ни за что не захочется злить, расстраивать, подводить. И девиз, наверное, что-то наподобие: «За брата и двор стреляю в упор». Жути наводит получше Эндшпиля, сразу понятно, на чём они сошлись, если я правильно проинтуичила.
— Ты писала?
Ожидала всё, что угодно. Вот правда — всё. Но не такого разумного, логичного вопроса. Ведь никто, никто ещё ЭТО не спросил. Маша сразу поверила, другие предпочли на всякий случай ополчиться, а вот так прямо — никто.
— Нет. — Отвечаю честно.
Безразлично, поверит или нет. Для чего-то ведь спрашивает, хотя бы для удостоверения какого-нибудь, ведь даже последний предатель имеет право на последнее слово.
— Мы в личную жизнь Соло ни намёком. Но это перестало быть личным. Чуешь?
— Да. — Взгляд не отвожу, пока разговор абсолютно нормальный, спокойный и даже страха не нагоняет.
— Реши это! — Показывает взглядом на телефон и демонстративно щелкает блокировку.
— Я пытаюсь… — Срывается с моих губ прежде, чем успеваю подумать, у кого пытаюсь попросить завуалированной помощи. Додумалась же!