Это была хорошая мысль, она пронзила мозг Кадфаэля и дрожала там, как попавший в цель дротик. И правда, кто знает?
- Элюар еще не расспрашивал мальчика?
- Нет, из-за такого дела он не станет нарушать вечерние службы - и свой добрый ужин тоже, - добавил Хью, коротко ухмыльнувшись. - А завтра парня приведут к Элюару, и тот сможет обо всем с ним поговорить; а потом он отправится на юг к королю, в Вестминстер, и станет уговаривать Стефана поехать укреплять отношения с Честером и Румэйром, пока есть такая возможность.
- И ты будешь присутствовать при этом разговоре, - скорее не столько спрашивая, сколько утверждая, сказал Кадфаэль.
- Буду. Если в доверенном мне округе пропал человек, я должен знать все, что только кому-либо известно. Теперь это настолько же мое дело, насколько и Элюара.
- А ты расскажешь мне, что говорил паренек и как он себя вел? попросил Кадфаэль умильным тоном.
- Расскажу, - пообещал Хью и, собираясь уходить, поднялся.
Во время этой беседы, которая велась в зале странноприимного дома в присутствии аббата Радульфуса, каноника Элюара и Хью Берингара представителей власти церковной и государственной, - Мэриет вел себя со стоическим спокойствием. Он отвечал на вопросы просто и прямо, не колеблясь.
Да, он был при том, как мастер Клеменс, прервав свое путешествие, заехал в Аспли. Нет, его не ждали, он приехал без предупреждения, однако дом его родственников открыт для него всегда. Нет, до этого он гостил здесь только один раз, несколько лет назад; теперь, став занятым человеком, он постоянно находился при персоне своего хозяина. Да, Мэриет сам отвел на конюшню коня гостя, вычистил, напоил и накормил его, а женщины тем временем ухаживали за мастером Клеменсом. Клеменс был сыном родственника умершей матери Мэриета - нормандская сторона семьи. Как его принимали? Все лучшее, что было, поставили на стол, а после ужина слушали музыку; за столом сидела еще одна гостья, дочь хозяина соседнего манора, которая обручена со старшим братом Мэриета Найджелом. Мэриет говорил, широко раскрыв глаза, с ясным, спокойным выражением на лице.
- Рассказывал ли мастер Клеменс, в чем заключается его миссия? неожиданно спросил Хью. - Куда он направляется и зачем?
- Он сказал, что едет по делам епископа Винчестерского. Не помню, по-моему, он больше ничего не добавил, пока я был в зале. Но я рано ушел, а потом играла музыка, и они задержались. Я пошел посмотреть, чтобы все было как следует сделано в конюшне. Может, он еще что-нибудь рассказал моему отцу.
- А утром? - спросил каноник Элюар.
- У нас уже все было готово, когда он встал, потому что он предупредил, что должен рано быть в седле. Мой отец с Фремундом, нашим управляющим, и двумя конюхами сопровождали его первую милю, а я, слуги и Айсуда...
- Айсуда? - произнес Хью, насторожившись.
Раньше, когда Мэриет говорил о нареченной брата, он не называл ее имени.
- Мне она не сестра, она дочь покойного владельца манора Фориет, который граничит с нашим с южной стороны. Мой отец - ее опекун и управляет ее землями, а она живет с нами. - Тон его стал на минуту беспечным, - мол, младшая сестра, ничего особо значительного. - Она вместе с нами провожала мастера Клеменса до дверей, а мы, как положено, выказывали ему глубокое почтение.
- И больше ты его не видел?
- Я не поехал с ними. А отец из вежливости проехал чуть дальше, чем следовало, и оставил его уже на хорошей дороге.
У Хью был еще один вопрос.
- Ты занимался его лошадью. И какова же она?
- Прекрасный конь, примерно трехлеток, очень горячий. - В голосе Мэриета зазвучал восторг. - Крупный, темно-гнедой с белой полосой на морде, от лба до носа, и белыми чулками на передних ногах.
Значит, достаточно приметный, его легко будет узнать, если найдут, и такой мог стать лакомой добычей для вора.
- Если кто-то по какой-либо причине убрал человека с этого света, говорил потом Хью Кадфаэлю в садике, - он бы не бросил такую лошадь. И искать ее надо где-нибудь недалеко, между нами и Витчерчем; а оттуда, где найдется лошадь, потянется и ниточка, которую легко будет проследить. Если уж предполагать худшее, то труп человека можно спрятать, а живая лошадь рано или поздно обязательно попадется на глаза какому-нибудь любопытному, и рано или поздно это дойдет до меня.
Кадфаэль развешивал под крышей своего сарайчика шуршащие пучки трав, высушенных совсем недавно, в конце лета, и в то же время внимательно слушал все, что говорил Хью. Из рассказа Хью следовало, что Мэриета отпустили и он ушел, не добавив ничего к тому, что каноник Элюар уже узнал от других обитателей дома Аспли. Питер Клеменс приехал и уехал в полном здравии, на своей прекрасной лошади, под охраной грозного имени епископа Винчестерского. Его учтиво проводили, проехав с ним первую милю предстоящего пути. А потом он исчез.
- Повтори, если можешь, ответы парня, слово в слово, - попросил Кадфаэль. -Там, где не найти ничего интересного в содержании, имеет смысл прислушаться к интонации.
Великолепная память Хью сохранила и слова, и интонации Мэриета, и он в точности передал их Кадфаэлю.
- Только тут ничего нет, если не считать прекрасного описания лошади. Он ответил на все вопросы и все же ничего нового нам не сообщил, потому что ничего не знает.
- Так-то так, но ведь он ответил не на все вопросы, - возразил Кадфаэль. - И я полагаю, что мальчик мог бы рассказать нам кое-что примечательное, хотя сомнительно, чтобы это имело отношение к исчезновению мастера Клеменса. Вспомни, каноник Элюар спросил: "И ты больше его не видел?" А парень ответил: "Я не поехал с ними". Однако он не сказал, что больше не видел уехавшего гостя. И еще, когда он говорил о слугах и этой девице Фориет, которые собрались утром, когда Клеменс торопился уехать, он сказал: "И мой брат". И не сказал, что брат отправился вместе с отцом провожать Клеменса.
- Верно, - согласился Хью, на которого слова Кадфаэля не произвели особого впечатления. - Но все это абсолютно ничего не означает. Мы ведь тоже не следим за всеми своими словами так, чтобы нельзя было усомниться ни в одном из них.
- Согласен. И все же заметить такие мелочи и подумать о них не вредно. Человек, не привыкший лгать, но вынужденный это делать, будет стараться увернуться, насколько возможно. Ладно, если ты найдешь эту лошадь в чьей-нибудь конюшне милях в тридцати или больше отсюда, ни тебе, ни мне не нужно будет тщательно думать над каждым словом юного Мэриета, потому что охота выйдет за пределы, включающие и его, и его семью. И они смогут забыть о Питере Клеменсе - останется разве что заказать мессу за упокой души родственника.