– Приехали, вон представительство Ордена, – снова подал голос отец, указывая на серую бетонную громаду справа.
Внедорожник свернул на вместительную стоянку, уже больше чем наполовину заполненную машинами. Там же находилось довольно много людей, видимо водителей и пассажиров означенных транспортных средств.
Братья, ехавшие позади на своем спортивном авто, отдаленно напоминающем американский «Мустанг», догнали нас во время парковки.
Мы вышли, дружной группой проследовали по одной из пешеходных дорожек, выложенных ровными плитами, стилизованными под камень.
– Кандидатов и родственников заставляют ждать обычно на улице, – объяснил отец. – Полагаю, лучше потратить время более продуктивно.
Вместо того чтобы подойти к молодому человеку за стойкой, он свернул к двустворчатым дверям в дальнем конце просторного холла.
– Музей магической истории. Раньше ты уже тут бывал, из всех школ в округе сюда регулярно возят на экскурсии, но учитывая ситуацию с памятью, думаю еще одно посещение не повредит, – произнес полковник в отставке, подталкивая меня в спину.
Я шагнул через порог и сразу же остановился. Чего ожидаешь увидеть, слыша слово музей? Ряды закрытых стеклянных витрин, картины на стенах, огороженные экспонаты, стоящие за натянутыми ленточками, и все в таком духе.
Но чародеи не были бы чародеями, если бы ограничились таким скучным подходом. Полотна на стенах тут тоже имелись, не без этого, но они двигались, разыгрывая какую-нибудь сценку из прошлого магического сообщества.
Причем иллюстрируя не только славные страницы из жизни Посвященных, но и весьма неприглядные. Как, например, штурм владений рода Аркадьевых ратными полками Ивана Грозного, последнего боярского рода из числа чародеев. Видя надвигающуюся гибель, глава колдовского клана тогда приказал умертвить больше трех тысяч крестьян, стремясь сотворить кровавую гекатомбу для мощного атакующего заклятья. Хотя ему это не очень-то помогло, несмотря на принесенные жертвы, солдат это не остановило, и в конечном итоге голова старшего Аркадьева украсила одну из пик на Красной площади в столице.
Глядя на живую картину, где проводился обряд жертвоприношения, я гулко сглотнул, настолько она выглядела реалистично.
– От такого блевануть тянет, – пробормотал Трофим, останавливаясь рядом.
– Угу, – промычал я, соглашаясь.
– Да забейте вы уже на эти ужасы. Кир, иди сюда, лучше это попробуй, – отозвался Прохор, махая нам рукой и подзывая к небольшой тумбе с клубящимся клочком тумана.
– Это что? – спросил я, с опаской разглядывая непонятное образование.
– Сунь туда руку, узнаешь, – с широкой ухмылкой посоветовал «добрым» голосом старший братишка.
– Ага, мне еще моя рука еще нужна, – пробормотал я, делая осторожный шаг назад.
Оба оболтуса одновременно расхохотались, наблюдая за моей опасливой физиономией.
– Да не бойся, это же простой «иллюзион». Он тебя не съест, – успокоил Трофим.
А Прохор не преминул добавить с ухмылкой:
– Если не будешь сильно дергаться.
– Да ну вас, – сказал я, еще больше отодвигаясь подальше от странной штуковины.
Приколисты хреновы, делать им нечего, как издеваться над младшим братом. Крепкого ремня им не хватает.
Поняв, что перегнули, оба насмешника враз посерьезнели. Трофим, старше меня всего на год, подошел к необычно выглядевшему экспонату и смело засунул в туман левую ладонь.
– Смотри, все нормально. Это просто такая вещь, передающая в твой разум образы из какого-нибудь события. Видишь надпись на подставке? – прокомментировал действия среднего брата Прохор.
Я подошел снова, вгляделся в ранее не замеченную металлическую табличку.
– «Битва за Ревель. Северная война. 1711 год», – прочитал я вслух.
Ревель. Знакомое вроде название. Это не Таллин случаем? Или Рига? Блин, всегда было хреново с историей. Никогда не увлекался, прослушал курс в универе и благополучно забыл, выбросив из головы.
Не давая толком отреагировать, Прохор дернул меня за руку, заставляя прикоснуться к полупрозрачной волшебной субстанции. В то же мгновение окружающая действительность подернулась дымкой. Миг – и я уже стою не в музейном зале, а на пригорке холма. Вокруг расстилаются сугробы, неподалеку чернеет частокол зимнего леса.