Вот только была проблема. Проблема в виде горелой гнилушки, единорог её греби. И эта тварь вновь переключила внимание на меня, справедливо посчитав, что Оник ей проблем теперь не доставит.
Слишком умный для мудацкого стихийного порождения.
Я растерялся. Атаки хуорна летели мне наперерез, мешая добраться до сестры. Не зная что делать, я пытался ухватиться за любую соломинку. Даже если я добегу до сестры, дам ей эликсир... Нас прикончат одним ударом. Не сдохнуть... А сама-то, блин!
Разум в отчаянии выцепил из сознания слово...
— Спинфирас!
Нет, никакого чуда не случилось. Мне по-прежнему было херово. Дерево так же скалило пасть и сверкало глазами. Сестра лежала в луже крови. Но я почувствовал... Даже скорее вспомнил, что у меня есть сила. Не моя, та, которой мне щедро дали взаймы и разрешили пользоваться на всю катушку.
Я не был уверен, что получится... Нужно было забыть о хуорне, забыть обо всем, сосредоточившись только на одном чувстве. Сестра. Дядя. Наставники. Мои родители из того мира. Дочь... Нежность, любовь, забота. Ласковое тепло обнимашек.
Бесполезный посох полетел в сторону. То светлое чувство, что собралось у меня в груди... Я выпустил его на свободу.
Хуорн исчез в столбе света, идущем от цели до неба. Краем глаза я видел, что и сестру окутал свет. Под хруст ломающихся веток и скрип древесины я бросился к ней.
Оник выглядела гораздо лучше. Но раны ещё кровоточили, лицо было бледным. Её попытки достать зелье не увенчались успехом.
Главное, что жива! Один флакон ей, второй мне. Не знаю, что произошло, когда я произнёс Имя, но, кажется, теперь меня отпускало. И это было не слишком приятно.
Впрочем, вскоре мы оба восстановились достаточно, чтобы подняться и увидеть, что враг мою атаку пережил. Только выглядел он теперь жалко: обломанные ветви, трещины по стволу, провал одного из глаз стал сквозным и утратил зловещее свечение.
— Сдохни, падла, — неестественно ровным тоном сказала сестра.
На этот раз в противника влетело сразу с десяток ледяных сосулек. Мёртвое дерево стало мертвым окончательно, развалившись на куски. Сестра, тяжело задышав, облокотилась на дерево. а я устало плюхнулся на землю.
— Бля... — многозначительно сказала Оник.
Так-то она просто пробормотала что-то невнятное, но знала бы она русский, точно сказала бы именно это слово. И я был с ней полностью согласен.
Пришли в себя мы только когда солнце стало приближаться к горизонту. Нужно было спешить. Но первым делом сестра осмотрела то, что осталось от стихийного порождения. Судя по всему, она смутно представляла, что именно может иметь ценность, поэтому помимо прочего набрала кусков коры и обломков веток. Хотя в этом упоротом мире даже грязь можно продать, если она впитала одну из стихий...
В Олоб возвращались молча. После таких нагрузок эмоциональное истощение неизбежно. Только когда мы уже вышли из леса, Оник прервала молчание:
— Поэтому и не могли алоцвет найти. Он боялся хуорна, вот и держался рядом с панцирником. Расскажем Рейку, может, выдаст премию нам за работу.
Я задумался о том, что мы расправились с существом, которое могло стать проблемой для целого патруля. Надо же, правду говорят, два дебила это сила.
— И, кстати, удачно, что он нам попался, — сестра усмехнулась, — теперь никто, обнаружив следы стихии тьмы, на тебя не подумает. Да и ты удачно потренировался с первостихиями. Потом расскажешь, как тебе вообще удалось подобное? Благословение Гермигота?
— Что-то вроде.
Вдаваться в подробности не было ни сил, ни желания. Как мы отчитывались перед Рейком, сдавали снаряжение, получали бумаги — я практически не запомнил. Как потом шли домой тоже. Помню, как мы обнялись на прощанье. Оник даже мне по голове посохом шмякнуть забыла.
А потом я уже был в кровати. Думать о том, что завтра мне нужно будет выбрать специализацию, сил не было.
О том, что эта встреча с сестрой, возможно, была последней — тоже.
А ночью мне снился сон. Я был в кабинете, похожем на тот, где впервые встретил Визера. Только всё было расплывчатым. А за столом сидел кто-то другой. Он словно состоял из тьмы, очертания были расплывчатыми, мутными. Он смотрел на меня красными глазами, большими, как два блюдца. А потом я вдруг понял, что тот, сидящий за столом — это я. И тот, чьими глазами я на себя смотрю, — тоже я.
От этого ощущения стало жутко до мурашек, и я проснулся. За окном ночь начинала уступать утру.
Глава 12. Я у мамы Индиана Джонс
Подходя к Дворцу Труда, я думал о том, что коммунисты такое название бы оценили. И ещё о профессии. О ней-то я думал с того момента, как проснулся. Без особого успеха. Но что точно можно сказать, навыки писаря и секретаря мне в путешествии очень помогут, конечно. Например, быстро написать завещание.
Можно было попробовать стать следопытом или охотником. Но это немного не то, что нужно; благо выслеживать кого-то или разделывать на трофеи стихийные порождения я пока не собирался.
Ко всему прочему ночной кошмар никак до конца не отпускал. Вот что это была за хренотень? Последствия того, что я использовал тьму? Произнёс имя боголаски? А может и вовсе своей атакой хуорн наложил какое-то проклятие. Сучья деревяшка…
В таком настроении я и вошёл в здание, называемое Дворцом Труда. Хотя какой там дворец, обычная хибара. Название привычно соответствовало не внешнему виду, а содержанию.
Встретил меня оператор специализаций, имя которого я забыл сразу после того, как он представился. Обычный непримечательный мужик в белых с фиолетовым одеждах и знаком магистра Эженэйро на груди. Короче: типичный вахтёр, считающий себя важной шишкой.
Потом бумаги, подписи, печати, флешбэки моей работы в офисе. А когда, наконец, с этим было покончено, мы прошли в комнату, где стояли… Компьютеры. Три мигающих разноцветными огоньками лампочек системных блока, огромных, как шкафы, занимали большую часть комнаты. К этим гудящим гробам обычными кабелями было подключено по допотопному монитору и по штуковине с кнопками и рычажками, явно служившими клавиатурой.
Хотя это в моём мире они были допотопными. А тут, в мире палок, магии и говна, они выглядели как инопланетные технологии. Так что я старательно делал вид, будто невероятно впечатлён. Даже рот немного приоткрыл для достоверности. Последнее время я так часто выглядел круглым идиотом, что уже немного вжился в эту роль. И глядя на монитор как на бесовский артефакт преисподней, упорно делал вид, что не понимаю, как этим чудом техники пользоваться.
— А откуда у нас вообще эти штуки тут, в Олобе? — решил спросить я.
— Мы выкупили старые модели у Сертумийской Республики. Доставить подобный груз та ещё задача, но Эженэйро всё устроил. В столице у нас их десяток, а тут три. — Мужик явно привык к роли аудиогида, видимо, нечастые посетители задавали одни и те же вопросы…
— Вам бы сюда стенд информационный поставить…
— Что?
— Я говорю, и эти уникальные штуковины вы используете для того, чтобы проводить тестирование на получение профессии?
— Не только, Хедиваль, не только.
Ну да, конечно, гостайна. Небось, хранит там данные о техниках Эженэйро. Или порноархив. Я ничему не удивлюсь. Хотя вряд ли у этих махин хватит памяти хоть на что-то. Удивительно, что к ним ещё перфокарты не прилагаются… Я был практически уверен, что гробы эти, скорее всего, на их родине списали и продали за космические деньги нам, в самую жопу цивилизации. Хотя это по моим меркам космические, а для Эженэйро… Его техники стоили очень дорого, закрывая все дыры бюджета Свободных Земель.
О Республике я знал довольно мало. Она где-то на востоке, в пустыне, очень высокотехнологична. Сейчас, имея знания прожитой в другом мире жизни, я понимал, что представляла она собой скорее огромную корпорацию, чем государство… Судя по описаниям Ирмы, по крайней мере. Хотя она Олоб вроде и не покидала никогда.