Победу я отпраздновал скромным ужином. Увы, трофеями разжиться не удалось: если в оставшемся от врагов и было что-то полезное — оно ничего бы мне не дало, потому как моя экипировка ни к свету, ни к тьме отношения не имела. А что-то действительно ценное, думаю, должно выглядеть получше.
Солнце уже коснулось кромки леса, окрашивая лучами светлый камень, из которого состояли склоны Вноши, когда я наконец вышел ко входу в древний город. Скорее всего, когда-то путников в этом месте встречали красивейшие врата, но сейчас вход обрисовывали два обломка мраморных колонн и стоявшая сбоку от них статуя, которой недоставало верхних конечностей и головы. Её крупной обломок, который я не сразу узнал в лежащем поблизости булыжнике, сверкал огромным инкрустированным фиолетовым камнем, вероятно, игравшим роль глаза. Увы, он был весь в трещинах и ценности уже не представлял.
Архитектуры древней цивилизации смогла сохраниться тысячелетия благодаря тому, что некоторые строения пропитались стихией света. Тем не менее, большая часть наследия всё равно была уничтожена.
Орнаменты, украшавшие колонны, невозможно было отнести ни к одной из культур прошлого мира, да и в Олобе, несмотря на преобладающую в нём эклектику, я такого не встречал. Но они всё равно были мне знакомы, ведь в мою голову благодаря техникам Эженэйро попали знания какого-то археолога.
Исследователи считали, что подобная символика осталась нам от другой цивилизации. В том смысле, что жившие в этом городе не были хомо сапиенс. И даже приматами, скорее всего, не были.
И глядя на остатки скульптуры, мысленно дорисовывая очертания существа, я был склонен с ними согласиться. У существа были странные пропорции, пожалуй, оно скорее напоминало антропоморфного зверька... да, что-то в нём было от ласки...
Впрочем, раз где-то тут есть храм Гермигота, то ничего удивительного в статуе полуласки-получеловека нет. Вот только старый божественной знакомый не угадывался совершенно.
В полной тишине я вошёл на территорию древнего поселения. От большей части строений остались только очертания фундамента, но по ним можно было сделать вывод, что и сами домики, и комнаты в них были крохотные. Вряд ли в таких могли жить люди...
Городок раскинулся на склоне, остатки строений терялись в траве. Тем причудливее казались то тут, то там сохранившиеся в отличном состоянии куски стен, колонны, столбы, и глыбы мрамора, которые некогда могли быть как частью клумбы или фонтана, так и чего-то иного, мне незнакомого. Где-то стихия света сохранила части дорожек, ведущих вдоль склона от жилища к жилищу, а где то от дорожки не осталось ни следа.
Закатное солнце окрашивало небо и обломки зданий в розовый. Казалось, ещё только вчера здесь всё было цело и кипела жизнь, а сейчас на месте оживлённых площадей ветерок легонько колыхал разноцветные цветочки, которых я не видел ни в каком другом месте.
Несмотря на царившую вокруг идиллию, я был начеку. Слишком тихо. Я прошёл уже довольно много, но не встретил ни стихийных порождений, ни птиц. Тишина угнетала, здравый смысл шептал, что в городе таится что-то опасное. Хотя викарий говорил, что здесь можно ничего не бояться...
Дойдя где-то до середины города, я оказался в месте, где следов цивилизации не было вообще. Причём обрывались очертания поселения очень резко. Словно что-то огромное снесло их, уничтожило, обратило в прах, оставив только глубокую борозду. А потом за тысячелетия эта борозда затянулась дёрном, из которого сейчас торчали чахлые кустики.
Я вышел на середину этой широкой борозды. Внизу, под горой, лежало то самое ущелье, словно бывшее её продолжением и указывавшее на проплешину среди зелёного ковра крон деревьев.
Место, где находится Олоб, я отыскал с трудом. Городок казался затерянным среди джунглей, лишь башня ратуши и шпиль флигеля академии магии возвышались над зелёным морем. А с другой стороны через несколько сотен метров борозда упиралось в тёмный провал пещеры. К ней я и пошёл.
Что бы тут ни случилось, когда это место вымерло, самые сильные разрушения пришлись на центр города. Похоже, тут даже было что-то вроде дворца: остатки стен и колонн по обеим сторонам от меня располагались в определённом порядке и производили впечатление, что когда-то были частями одного здания.
В лучах закатного солнца пещера выглядела зловеще. Я набрал полную грудь вечернего горного воздуха и шагнул в зияющий провал.
Вообще я готовился ко всему. Но это место смогло меня удивить. Там не было вообще ничего. Ну, то есть были стены, пол, потолок, а на этом и всё. Просто прореха в скале.
Выйдя наружу, я огляделся. Если здесь был центр города, храм вполне мог быть где-то рядом. Впрочем, мог и наоборот, скрываться где-то на удалении от царивших здесь когда-то шума и суматохи. Ну, или не царивших, кто его знает, как тут всё было в древние времена?
Скоро стемнеет,уже нужно было устраиваться на ночлег. Но тут мне попались на глаза ступени: узкая лестница вела куда-то вверх, теряясь среди скал. Наверное, если бы не два небольших мраморных обелиска по бокам, я бы её и не заметил. Конечно, мне захотелось проверить, куда она может вести.
Осмотрев обелиски внимательнее, я обнаружил на них надписи на неизвестном языке. Непонятные закорючки явно не были просто узором, но что они значат? В этот момент дал о себе знать дар Гермигота, о котором я уже забыл. Полиглот.
В голове будто щёлкнул какой-то тумблер, и я осознал, что мне достаточно просто захотеть, и язык станет понятным. А почему нет? Всё равно ни разу ещё не использовал. И на будущее полезно, вдруг поможет сориентироваться в храме. Да и любопытно, что у древней вымершей расы за мудрость тут написана.
И стоило захотеть, как я словно вспомнил, что значат написанные символы. Правда, большая часть текста не сохранилась, так что единственное, что я смог прочитать: «в камне нет жизни».
Да уж, мудрость, блин, великое сокровенное знание. Ещё бы написали, что трава зелёная, а огонь горячий. Ну хоть не «Здесь был Петя», с другой стороны. Мысленно усмехнувшись, я пошел вверх по ступенькам. А лестница вела куда-то вглубь и иногда становясь такой узкой, что приходилось протискиваться боком, сняв рюкзак.
Но наконец я оказался на просторной каменной площадке. Снизу её было невозможно заметить, но развалины города отсюда были как на ладони. Вот только полюбоваться пейзажем мне не дал шум, донёсшийся с другого края площадки. Первая мысль была, что я круто влип. Вторая — что пора писать завещание.
Такого огромного голема мне видеть ещё не доводилось. Я, конечно, всего двух и видел, но этот был высотой в пару этажей. Этакая махина из белого камня смотрела на меня фиолетовыми аметистами глаз, которых было аж три. И, что странно, не торопилась меня атаковать.
Я бы потихонечку свалил отсюда, если бы не один нюанс. В скале, у которой стоял голем, виднелось какое-то помещение, вырезанное в камне. И, судя по элементам декора, обрамляющим прямоугольный вход небольшого размера, это вполне мог быть храм. А судя по изображению морда ласки — вполне Гермигота.
Голем, похоже, этот храм охранял. Но почему он не нападает? Я подошёл чуть ближе и понял, что туловище этого стихийного (а может, и созданного древними мастерами) порождения вмуровано в скалу, как если бы оно вырастало прямо из камня. А когда я оказался на середине площадки, голем атаковал.
Хотя противник не мог достать меня своими ручищами, каменная площадка, можно сказать, превратилась в арену. Я едва успевал уворачиваться от разных проявлений стихии света, которые обрушил на меня враг. А часто и не успевал. Атаки эти были не особо мощными, даже те существа, что встретились по пути сюда, били стихией сильнее. Но голем словно черпал стихию из недр горы, атакуя без остановки. В меня летели лучи и шары, а из-под земли то и дело ударяли столбы света. От вспышек в глазах уже всё рябило разноцветными пятнами. Голем-фотограф, блин.