Электронный мозг, некогда обслуживавший полет к Эрл, также перевезли на новое место. Образцы пород, окаменелости, пробы атмосферного воздуха с Эрл разместились в лабораториях Комитета. Постепенно налаживалась работа многочисленных отделов, занимавшихся вопросами жизнеобеспечения космонавигаторов, разработкой разговорника — предполагалось, что на этот раз посланцы Унета смогут вступить в контакт с жителями планеты. Параллельно продолжались попытки восстановить здоровье Кива — если бы ученым удалось заставить нормально функционировать сознание обитателя Эрл, многие проблемы общения с инопланетной цивилизацией были бы решены еще до полета. Больному отвели звуконепроницаемые апартаменты на верхнем этаже; мощные аппараты психотерапии день и ночь создавали в помещении „поле спокойствия“.
Постепенно втянувшись в работу, Ниг посвежел, его больше не беспокоили последствия стресса, перенесенного на корабле. Размеренный образ жизни, рациональное питание, ежедневные получасовые посещения „камеры горного воздуха“ — все это позволяло ему надеяться, что его и в этот раз включат в состав экспедиции. Время, казалось, работало на него и его друзей….
Однажды ночью Ниг пробудился от страшного грохота. Он сорвал с головы шлем проектора сновидений и сел на ложе. За окном едва забрезжил рассвет, все четыре спутника Унета сияли над угловатыми силуэтами небоскребов. Сам не зная зачем, Ниг стал одеваться. В спальню заглянул сын. Лицо его было встревожено.
— Что случилось, отец? Судя по всему, это был какой-то взрыв. Причем, если не ошибаюсь, в той стороне, где находится ваш Комитет.
— Сейчас отправлюсь туда и все разузнаю, — бросил Ниг.
Но он не успел даже договорить — возле подъемника послышались шаги, негромкие голоса.
— Ниг, по постановлению Чрезвычайного совета Высшего собрания мы должны доставить вас в Приют, — входя в комнату, проговорил молодой чиновник в желтой форменной шапочке. За его спиной теснились еще несколько служителей в таких же головных уборах.
— Я не понимаю вас. И почему среди ночи…
— Выполняйте постановление! — чиновник протянул Нигу металлическую карточку, удостоверяющую его полномочия…
В Приюте было не повернуться — повсюду на полу, на лежаках, на скамьях вдоль стен сидели только что доставленные сюда сотрудники Комитета по колонизации. Увидев Фида, астронавт протиснулся к нему.
— В чем дело? Ты что-нибудь понимаешь?..
Вместо ответа Фид показал другу на окно.
— Посмотри туда. Видишь зарево? Это горят руины Комитета. Они взорвали его.
— Кто они?!
— В полночь „закатники“ захватили Высшее собрание, потом уничтожили Комитет, а всех нас, как угрожающих безопасности Унета, свезли сюда…
— Надо бороться, — сдавленно произнес Ниг.
— Борись, если можешь, — горько вздохнул Фид…
Давран не предупредил о своем приезде, поэтому на станции его никто не встречал. Солнце только поднялось из-за окоема, длинные тени деревьев лежали на дороге, по которой шел молодой археолог. До раскопок было километров восемь, но Давран не стал ждать попутную машину — решил прогуляться по утреннему холоду. В руке у него болтался старый портфель — в одном из его отделений холостяцкий набор: полотенце, мыльница, зубная щетка, бритва. В другом — тоненькая папка с тесемками, в ней лежали всего три машинописных листка. Ясно, что с подобным багажом путь до лагеря экспедиции показался не в тягость…
Когда до стоянки экспедиции осталось уже недалеко, он заметил впереди себя знакомую коренастую фигуру. Молодой человек остановился и, сложив ладони у рта, крикнул:
— Э-э-э, товарищ начальник!
Йигитали-ака повернулся и приветственно замахал рукой.
— Полная победа! — радостно воскликнул археолог, когда их разделяли каких-то двадцать метров. На ходу расстегнув портфель, он выхватил из него папку, дернул тесемки достал верхний листок.
Забыв даже поздороваться, Йигитали-ака схватил бумагу и прочел то место, на которое указал Давран: