— По мусульманскому календарю сегодня двадцать седьмая ночь месяца рамазан. Раньше все ждали с наступлением темноты появления святого Хызра, — шепелявя проговорил Йигитали-ака, отряхивая с ладони остатки наса. — Я тоже ждал. И отец мой ждал. Наверное, и дед ждал. Однако никто из нас не видел Хызра. Говорили, если появится Хызр, то кругом, становится светло, как днем, и любая вещь, к которой прикоснешься, превратится в золото. В давние времена одна женщина из нашего кишлака увидела святого и с испуга схватила своего ребенка, чтобы защитить его. В тот же миг малыш превратился в золотую статую. Погоревала она, погоревала, а потом нужда заставила ее отпилить один палец у изваяния и продать ювелиру. Ровно через год, в ту же ночь, Хызр явился вновь. Теперь женщина ждала его и, едва увидела святого, схватилась за статую ребенка. Малыш ожил, но в том месте, где был отпилен палец, полилась кровь. В детстве я не раз слышал эту легенду и верил в нее. Теперь-то никого не удивишь такими рассказами, ответят — сказки.
Йигитали-ака выплюнул насвай[4], вытер рукавом халата губы, вздохнул.
— Мы ведь неграмотные были, вот и верили всему.
— Это хорошо, что верили, Йигитали-ака, — сказал Давран. — Есть такие, которые сами ни во что не верят и другим морочат голову. Мой учитель Асад Бекмирзаевич тоже знал эту легенду. Именно предание о святом Хызре, появлявшемся здесь, заставило его начать раскопки в Язъяване. Так что, как видите, и ученые иногда верят в сказки.
— Пять пальцев не одинаковы… Вы ходили по раскопкам с одним щеголем. Прошел слух, что будем сворачивать работы.
— Это пока неизвестно.
— Вам-то все равно. Не здесь, так в другом месте будете продолжать свою работу. А мне куда деваться? Придется вернуться «с повинной» в колхоз. Переехать в город или в другое место не смогу — прикипела душа к родным местам.
— Нет, Йигитали-ака, для меня не безразлично, где копать. Если хотите, я не меньше вашего патриот Язъявана. Верю, что здесь, у нас под ногами, скрыты волнующие тайны ушедших веков.
— Удачи тебе, дорогой. Ты достойный ученик покойного Асаджана — он тоже до бесконечности мог говорить о Язъяване.
— Спасибо за теплые слова, йигигали-ака. Не знаю только, дадут ли мне докопаться до этих тайн… Вот и приходится ловчить. Завтра везу его на прогулку. Вернусь, буду думать, как спасать дело учителя.
— Куда вы хотите поехать?
— На Сырдарыо.
— Прихватите меня с собой. Я заядлый рыбак. Добуду рыбу на
Давран молча кивнул. Йигитали-ака поднялся, протянул руку для рукопожатия. После его ухода археолог долго не мог уснуть. Взгляд его был устремлен в черную бездну, усыпанную звездами. Оставаясь один на один с этим небом, Давран всегда впадал в какое-то оцепенение. Вот и теперь, неподвижно глядя на яркую звезду, сиявшую хрустальным блеском, Давран дал свободу своим мыслям. Вдруг в ушах зазвенело. Раздался резкий, раздражающий свист. Он сменился звуком, напоминавшим скрип двери. Звезды на небосклоне закрыла какая-то тень — будто кто-то навис над археологом. Сердце Даврана забилось чаще. «Я брежу», — подумал он, попытался встать, но не смог. Неведомая сила давила на тело, не давала пошевелиться. «Плохой сон снится, надо проснуться», — пронеслось в голове. Но ведь он не спал — глаза были открыты, и видел он то же звездное небо с темной тенью в зените. Вдруг тень стала отчетливее, приобрела очертания человеческой фигуры. Вокруг головы неизвестного вспыхнул яркий нимб. Но в следующий миг видение исчезло. Давран ощутил странную легкость и вскочил с раскладушки, осмотрелся, настороженно вслушиваясь. Вокруг было тихо, только слабо шелестели тополя. Да из палатки доносился легкий храп Нияза. Огонь в костре угас, лишь мелкие угольки светились в темноте. Давран немного прошелся и вновь лег. Его быстро начала одолевать дремота, и до самого утра он спал без сновидений…
Собираясь в дорогу, путешественник мечтает об открытиях, о прекрасных молодых планетах. Если его надежды не сбываются, то и путь домой ему не в радость. А если к тому же с твоим полетом связаны надежды миллионов — тогда неудача миссии причиняет подлинные страдания.
Когда Ниг взял обратный курс на свою родную планету Унет, он чувствовал себя именно таким горе-путешественником. Внезапная, необъяснимая смерть Кива спутала все их планы. Пришлось свернуть программу исследований и ограничиться лишь осмотром маленького участка планеты. Положив тело Кива в вакуумную камеру, Ниг уже не отважился отходить далеко от корабля. Взяв образцы минералов, пробы грунта на разных глубинах, он выбрал из множества изваяний два и поместил их в контейнер с прочими находками. Даже это было нарушением инструкции, обязывающей прекратить экспедицию в случае смерти одного из членов экипажа. Но нельзя же было вернуться с пустыми руками.