Все остальные образы ночных видений тоже что‑то означали. Правда, рациональные объяснения, привычные ещё с той, прошлой жизни, здесь воспринимались весьма критично. Да и не получалось всё объяснить игрой уставшего мозга, который таким образом очищался от груза впечатлений за прошедшие несколько суток. Язиму, Эйлу и Моран оборотень, безусловно, знал. Странный лес можно было попытаться объяснить впечатлениями от посещения Страны Теней. Но жуткая нереальная равнина и не менее фантастические воздушные строения — этим видениям откуда взяться? Ничего подобно, даже намёков, Греф ни разу не видел. А вот ощущались они не менее реально, чем окружающий лес. Почему? И что все эти видения вообще должны означать?
С такими мыслями провалялся Греф до момента, когда взошедшее над горизонтом солнце разогнало и ночной мрак, и последние клочья утреннего тумана. И поскольку чувствовал себя оборотень вполне отдохнувшим и полным сил, то с целью избавления от никому не нужных раздумий, он решил заняться уже вошедшим в привычку дело — разведкой пути и охраной отряда.
Путь к древним развалинам, надёжно укрытых от чужих глаз внушающими уважение своим возрастом лесными гигантами, прошёл без приключений. Крылатые Убийцы так и не появились в небесах, от чего молодым воинам впору было преисполниться гордости за недавнюю победу. Ещё бы: напасть на врага, которого учили бояться с самого детства, победить и спокойно вернуться к родным — такого не было даже в рассказах самых древних старцев племени. Легенде об этом дне ещё только предстояло родиться.
Но возвращался отряд почти в мрачном молчании. Безусловно, в лесу вести разговоры на отвлечённые темы не принято. Да и обычаи племени предписывают воинам быть скромными в отношении собственных подвигов, но в этом случае всё заходило дальше принятых рамок. Тяжёлые мысли витали в сознании каждого члена отряда, и Греф догадывался, о чём именно думают его товарищи. Разве что Моран осталась верной себе и провела почти весь путь в молчании только потому, что была занята «подопечным». Но на коротких привалах она не могла удержаться от иронии в адрес соплеменников. В отличие от воинов, ведьма не видела причин для уныния. Наоборот: сбылась её заветная мечта — началась война с заклятым врагов, в которой наконец‑то её можно показать свои таланты во всей красе.
Сам Греф о грядущем старался не думать. Точнее, он не видел причин всерьёз обдумывать планы на будущее до Большого Совета. Именно это событие определит выбор сценария, по которому будут разворачиваться события. По крайней мере, оно прояснит многие вопросы и обозначит позицию старейшин племени к сложившейся обстановке. Так что незачем и голову ломать раньше времени — нужно только подождать этого Большого Совета и хорошо к нему подготовиться. Ну, настолько хорошо, насколько получится.
Грефа волновало другое — в последнее время с ним самим начали происходить странные вещи. К новым способностям своего тела он уже как‑то привык и начал воспринимать их как должное. Их происхождение имело вполне логическое объяснение — незаконченный ритуал шаманов другого племени. Да, это событие выглядело как удачное стечение обстоятельств, но такое случается — он оказался в нужном месте в нужное время, рискнул и выиграл. Но способность ощущать магию и её носителей, посещение Страны Теней и, наконец, эти странные сновидения ритуалом объяснить было нельзя. И больше всего его волновали именно ночные видения — они явились неспроста.
Так, избегая схваток с хищниками и крупными травоядными, точно так же, как и ненужных разговоров, отряд вышел к берегу большого озера. Звериное чутьё Грефа вывело воинов как раз к искомой цели, и к исходу четвёртого для их взорам отрылся поросший древними деревьями холм, который стал вполне надёжным убежищем для нескольких десятков человек.
Ничего не говорило о присутствии здесь какого‑либо врага, но Лангак оказался верен своей новоприобретённой параное. Жестом он приказал всем оставаться под прикрытием густого кустарника, после чего добрых полчаса пристально осматривал холм и его окрестности. Греф не разделял опасений молодого вождя, но и виду не подал. Наоборот, он предпочёл укрепить авторитет главы отряда и присоединился к рекогносцировке, используя то свое чувство, которое было у него более развито, чем у соплеменников. Но запахи тоже не свидетельствовали о возможных неприятностях.