Это случилось на девятой попытке. К своему глубочайшему удивлению Владимир вдруг ощутил себя несколько в стороне от своего тела. Очень необычно ощущать себя словно в двух местах одновременно: ты осознаешь, что лежишь на кровати, но тем не мнение твёрдо знаешь, что находишься не в ней. Промелькнула мысль: «Наверное, это сродни раздвоению личности. Вот так и становятся клиентами людей в белых халатах». Вместе с тем открылась масса новых впечатлений: цветы в вазонах приобрели новые оттенки и словно засветились изнутри, каким‑то образом ощущалось движение воды в батареях и трубах отопления, на стенах появились светящиеся линии, в которых были опознаны провода электросети. Мир воспринимался по иному — богаче и полнее.
Немного поэкспериментировав, Володя понял, что в этом состоянии сохраняется способность перемещаться в пространстве: теперь для этого требовались не усилия мышц, а желание оказаться в нужной точке и твёрдая уверенность, что это возможно. И тут же до одури захотелось увидеть себя со стороны. Или хотя бы своё отображение.
К немалому удивлению сейчас зеркало не выглядело зеркалом в обычном понимании. То есть Владимир понимал, что это именно зеркало — обычное трюмо в деревянной раме, один из предметов комплекта недорого спального набора. Но в этом состоянии оно воспринималось чем‑то вроде окна, в котором за тонким прозрачным слоем клубился густой туман неопределённого цвета. Он попытался разглядеть в нем свое отражение, но ничего не увидел. Одновременно начало нарастать ощущение тревоги и страха.
Нельзя сказать, что по жизни Володя был отчаянный храбрец, но отступать перед трудностями он тоже не привык. Драк не любил, но и перед любителями помахать кулаками не робел. Многие из «подростковых авторитетов» потом, после более близкого знакомства, не считали зазорным здороваться за руку и относились как к равному себе. В детстве лазил он и на крышу литейного цеха местного завода, и на вершину черешен ни за самыми спелыми ягодами, и в длинные трубы строящихся местных подземных коммуникаций. В качестве доказательства умения преодолевать страх, но и только. Спортом занимался, но просто для укрепления тела и без фанатизма. А вот попытки друзей затащить его в появившиеся как грибы после дождя секции различных восточных единоборств успеха не имели: не мог он приспособиться к строгому соблюдению правил и подчинению «учителю». Не видел в этом смысла. Примерно по той же причине осталась в стороне и армия: к чему терять в казарме два года, если вместе с дипломом о высшем образовании можно получить звание офицера запаса. Не страх перед пресловутой «дедовщиной», а нежелание заниматься бессмысленными вещами послужили причиной уклониться от исполнения этого гражданского долга. В общем, был Володя нормальный, не страдающий фобиями человек, умеющий преодолевать жизненные невзгоды, распознать опасности и вовремя избежать их.
Но здесь было нечто иное. Страх всё нарастал и начал переходить в настоящий ужас, а его источник так и оставался загадкой. Тут Владимир вспомнил предупреждение о зеркалах и поспешил вернуться в тело… Вернее попытался вернуться…
Туман в зеркале словно ожил, выбросив из себя десятки аморфных щупалец. Эти конечности не разбили стекло. Они словно вынырнули из прозрачной жидкости, игнорируя твердость расплавленной и застывшей песчаной массы. Щупальца опутали ту часть личности Владимира, которая существовала вне тела, и потащили её в какое‑то омерзительное бледно–серое мутное свечение, не обращая никакого внимания на отчаянное сопротивление. Миг погружения в этот потусторонний туман сопровождался волной дикой боли и необычайно ясным пониманием, что это конец.
«…Вскрытием установлено, что смерть наступила в результате спонтанной остановки сердца и дыхания по неустановленным причинам…»
Плен. Тюрьма. Камера пыток. Именно так можно охарактеризовать это состояние. Тела нет. Оно осталось там, по ту сторону зеркала. Пелена плотного тумана прервала связь с лежащим на кровати человеческим телом, словно перерезав невидимые связующие нити остро отточенной бритвой. Сознание в наличии, а вот тело отсутствует. Сознание — это Я. «Я мыслю — значит существую». Боль только подтверждает это изречение. И сквозь поток боли пробивается смутная мысль: «Значит, это не смерть? Значит, души действительно существуют? Астральное тело — это и есть душа?» Эти вопросы послужили катализатором к началу осмысленной деятельности: к изучению и анализу окружающей Сознание действительности.
Привычный физический мир отсутствовал. Сознание было словно укутано необычайно плотным одеялом, состоящим из «колючек–жал–хоботков». Складывалось такое впечатление, что к душе присосалось огромное количество невидимых комаров и пытаются выпить всю кровь. Хотя откуда в этом состоянии кровь, если тело отсутствует? Несуществующие москиты тянули не кровь, а саму душу, отделяя от неё мельчайшие частицы. И этот процесс начинал набирать обороты.