— Какая там жизнь, — махнув рукой, ответила полная старуха. — Не живут — маются, горемычные.
— Насчет их маяты, Фрося, не утверждай, — возразила похожая на монахиню. — Если своевременно опохмелятся, то живется им веселее, чем нам с тобой. На дняхКапитолиназабежала спозаранку соли попросить. Насыпала ей спичечную коробушку и говорю: «Солнце едва взошло, а ты уже водки выпила». Капка в ответ: «Ха-ха-ха! Баба Зина, это я чупа-чупса нализалась».
— Язык у Капитолины без костей, — усмехнулась Фрося. — Тоже как-то попрекнула ее, мол, чего ни свет ни заря водку хлещешь? Она не моргнув глазом: «Принцип жизни у меня такой, с утра выпью — весь день свободная».
— Капитолина — это хозяйка избы? — спросил Слава.
— Ну, Куксина. Еще двадцатилетняя дочка с ней обитает. Эмма…
— Наркоматка, — живо вставила баба Зина.
— Наркоманка, — поправила Фрося и продолжила: — Еще Солдат Солдатыч к ним приблудился.
— А это кто такой?
— Бог его знает. Крупный мужчина. Годами вроде ровесник Капитолины, лет пятидесяти. Носит солдатскую одежку, за что и прозвали Солдатом Солдатычем. Военную пенсию хорошую получает. Говорит, в какой-то заграничной стране воевал. Там, наверное, и умом тронулся. Какой пустяк ни спросишь, он сразу руку к козырьку: «Разрешите доложить?!» В темное время, когда выпивши, пугается автомашин пуще, чем черт ладана. Недавно после затяжного дождя улица наша раскисла от грязи. Кюветы доверху залило водой. Вечером, в сумерках, Капитолина под ручку с Солдатом Солдатычем вышли из хаты. Наверное, нацелились за недостающей бутылкой. В этот момент грузовик осветил их фарами. Солдатыч как рявкнет: «Танки справа! Ложись!!!» И вместе с подругой бултых в кювет!.. Кое-как на карачках оттуда выползли. Ох, и дала же Капа Солдатычу матерков! А он вытянулся перед ней и словно заводной: «Ат-ставить разговорчики! Ат-ста-вить разговорчики!»
— Голова у Солдатыча сильно не в порядке, — заговорила баба Зина. — Но Капка хвалилась, что по мужской части Солдат Солдатыч очень даже здоровый. По-моему, он без разбора сожительствует и с ней, и с Эмкой.
Фрося ухмыльнулась:
— Они ж втроем спят на одном топчане. Как там спьяну разберешься, где мать, а где дочка?..
— Гости часто у них бывают? — спросил Голубев.
— Раньше табунилась всякая пьянь да рвань. И наркоманы к Эмме заглядывали. Солдатыч всех отвадил. Теперь втроем гуляют. Эмма даже колоться перестала, на водку перешла.
— А Никита не навещает родительский притон?
— Никишка Куксин в заключении сидит.
— У него срок уже кончился.
— Надо же, как быстро три года пролетели!.. Нет, после отсидки Никита тут не появлялся. Да и нельзя ему теперь сюда нос казать.
— Почему?
— Солдат Солдатыч с треском гонит отсюда всех лиц мужского пола.
— Никита ведь сын Капитолины.
— А Солдатычу без разницы: сын, брат или сват. Он же умственно ненормальный и охраняет своих женщин, как племенной бугай стережет стадо коров…
— Вон она, неразлучная троица, выписывает кренделя, — внезапно сказала баба Зина.
Серединой улицы, качаясь из стороны в сторону, понуро брели под руку неряшливо одетая женщина и угрюмый мужчина в камуфляжной форме. Следом за ними, будто матрос на шаткой палубе, колесила пьяной походкой тонконогая девица с бутылкой водки в руке. Метрах в двадцати от куксинской избы она дурашливо прокричала:
— Выше ногу! Шире шаг!
Мужчина, словно очнувшись, зычно запел:
Несокрушимая и легендарная,
В боях познавшая радость побед…
Неожиданно ноги «певца» подкосились, и он со всего маху рухнул на дорогу.
— Мама, ты чо его уронила?! — вскрикнула девица.
— А ты, паразитка, куда глядела?! — огрызнулась женщина. — Не могла поддержать, что ли?..
— Поддержать!.. А если б я при этом поллитровку расхлестала?..
Аргумент, видимо, показался женщине убедительным, и она принялась тормошить упавшего:
— Чего разлегся, как офицер на привале?! Идти осталось пять шагов. Ну-ка, победитель, вставай на ножки! Ну-ка… Подъем!!!