Вода была теплой, мутноватой, но плыть было здорово. С воды город казался почти красивым.
Оборачиваясь в очередной раз, Даша с удивлением заметила, что Костяк тоже лезет в воду. Что это он удумал? На девичьи прелести захотел полюбоваться? Нечем там особенно любоваться. Да и сильно стесняться и визжать Даша не станет.
Плыл Костяк так себе — неотработанный собаче-лягушачий стиль.
— Ты чего? — сердито поинтересовалась девушка.
— К берегу, Даша, — пробулькал парень. — Давай побыстрее.
Дашка выскочила на глинистый берег. Сверкнула розовой попкой — ну и что такого? Накинула платье.
— Что стряслось?
— Ты зачем так далеко поплыла? — Отдуваясь и сплевывая, Костяк присел на корточки. Со штанов ручьями текла вода. На костлявой груди Даша разглядела росчерки старых шрамов.
— А что такого? Там буйки, что ли?
— Не знаю, кто это. Но навы, омутники и манипо там точно есть. Уволокут, и моргнуть не успеешь. Еще аванки заплывают.
— Дикие дарки?! Сейчас? — Даша оглядела залитую солнцем реку. — Шутишь? Город в двух шагах.
— Ну и что? — пробормотал Костяк. Намокшие волосы гладким шлемом закрывали его глаза. — Ну, про аванка я приврал, их здесь, наверное, лет сто не видели. Да он и не дарк, просто ящер огромный. А остальные здесь. Куда они денутся?
— Так день ведь. И люди вокруг.
— Сейчас день. А ночью сюда ни один человек, что в своем уме, не заявится. Думаешь, дарки отсюда в устье на день уплывают? Ты же от берега шагов на сто отплыла. Да еще без оружия, — парень начал комкать свою рубашку.
«Стесняется своих ребер. Тощий, как я», — поняла Даша и пробурчала:
— Не подумала я. Глупая, как курица.
— Да ладно. Ты только больше так не делай, — Костяк вдруг заулыбался. — Ты здорово плаваешь. Где так научилась?
— В верховьях, — буркнула девушка, отжимая волосы. — Там у нас дарки дисциплинированные. Днем не беспокоят.
Парень моргнул:
— Я просто так спросил.
— Да ла-адно, — Даша постаралась скопировать интонацию Лохматого. — Пирог есть будем?
Они пообедали. Костяк разрезал персики своим узким ножом. Даша высасывала сочную мякоть. Поймала странный взгляд парня.
— Что такое?
— Глаза у тебя необычные. Кругом жара, а они холодные. Северные, как снег. Слышала про снег? Разве бывают такие глаза снежные?
— Ну, — нервно сказала Даша, — ты меня что, первый раз видишь? Глупости. Можно мне нож посмотреть?
Нож был — ничего особенного. Деревянная рукоять, гибкое лезвие. На оружие не очень похоже. В досмертной жизни ножи куда получше качеством в любом сельском хозмаге продавались.
Не в качестве дело. Персик вдруг стал горьким. Даша сглотнула и спросила:
— Ты людей… ну…
Костяк неопределенно качнул острым плечом и, глядя на реку, пробормотал:
— Я мужчина.
Даша жутко обозлилась, главным образом на себя:
— И что значит — «мужчина»? Что ты людей режешь или что по шлюхам ходишь?
— И то, и другое, — как обычно спокойно согласился Лохматый.
Возразить Даше на это было, в общем-то, нечего.
— Честный ты до отвращения, — выдавила из себя девушка. И мстительно добавила: — Вот только плаваешь, как кутенок.
— Кто такой кутенок? — поинтересовался Костяк.
Заговорили о собаках. Дашу интересовало, почему в Каннуте так мало собак. Выяснилось, что собачье племя очень не любят дарки. То ли жрут по ночам, то ли воруют — в общем, заводить псов в городе мало кто рискует. Одни хлопоты с ними. На Костяка произвело впечатление описание собачьих пород, что в изобилии обитают в «верховьях». В рассказ про догов он, похоже, вообще не поверил. Даша, может быть, в первый раз с удовольствием и без слез вспоминала о досмертном мире. Вряд ли Лохматый кому-нибудь еще перескажет такие неправдоподобные «бредни». Под болтовню Даша преспокойно доела персики и даже сама разрезала их бандитским ножом. Считать Костяка бессовестным маньяком-убийцей как-то все равно не получалось. Люди ведь здесь все дикие. Рассказать о моратории на смертную казнь — поверят не больше, чем в голошерстых догов.
Несколько дней Даша за работой все думала про городских бандитов и про то, как они живут. Эле права — ничего хорошего «деловых» не ждет. Рано или поздно поймают, значит, — или тюрьма, или плаха. Казнили преступников каждую неделю. Специальная площадь для экзекуций у королевского замка имелась. Даша там, слава богу, ни разу не была. Смотреть, как живому человеку шею перерубают, — наверняка в обморок хлопнешься. В последнее время на рынке поговаривали, что на казни новая мода идет — прилюдное четвертование и удушение на веревке. А в соседнем Калатере даже кого-то на площади живьем сожгли. Ну, Калатер хоть и самый близкий город, но на самом деле даль несусветная. Вообще вдали от приличной реки стоит, и до этого городишки кровожадного торговый караван сорок пять дней холмами идет. Все равно жутковато. Даша, в отличие от большинства каннутцев, живо представляла, как выглядит огненное аутодафе. Спасибо кинематографу.