— Но ведь вы не даете мне прийти к собственному выводу, — заметил Алан. — Вы всячески пытаетесь навязать мне свою точку зрения!
— Я много лет проработала в журналистике! — парировала Уинн. — Нюхом чую, когда дело нечисто. И вы, полицейский, должны чувствовать то же самое!
— Уинн, вы всегда отдавали материал в печать, не проверив предварительно все факты?
— Нет, конечно! — обиделась Уинн.
Шпильки снова угрожающе задрожали; одна высунулась из пучка под очень опасным углом. Мередит как завороженная наблюдала за шпилькой: упадет — не упадет?
— Так вот, я тоже… то есть я никогда не пускался в погоню, не имея на руках каких-либо доказательств. А у вас, Уинн, никаких доказательств нет!
Опять знакомые упрямые нотки, подумала Мередит. Неужели он в самом деле задумал купить «Грачи»? Нет, наверное, поддался минутной слабости. Дом, конечно, очень красивый…
Она вздохнула.
Уинн, казалось, вот-вот раздосадованно вскочит на ноги, но ей помешал Мервин Поллард. Он принес поднос и расставил перед ними напитки, ухитрившись перепутать все заказы. Когда он, привычно склонив голову набок, зашаркал прочь, они поспешно поменялись: Уинн отдала сидр Мередит и взяла у Маркби свой джин-тоник, Мередит отдала Алану его пиво.
Уинн воспользовалась временным затишьем, чтобы снова ринуться в бой:
— Алан, но ведь вы же не станете отрицать, что Оливия вела себя очень странно. Похоже, у нас, в Парслоу-Сент-Джон, она от кого-то пряталась! Вот именно — пряталась!
— «Хочу один остаться…» — преувеличенно театрально процитировал Маркби.
— Могли бы отнестись к моим словам и посерьезнее! Хотя бы только из вежливости.
— Извините, Уинн! — пробормотал пристыженный Маркби.
Наклонившись к нему, Уинн зловеще прошептала:
— Она чего-то боялась, но от судьбы, как говорится, не уйдешь!
— О чем вы? Ох, Уинн, простите еще раз. По-моему, вы и сами прекрасно понимаете, что ничем не можете доказать собственные подозрения!
— Не верю, — решительно продолжала Уинн, — что она упала с лестницы случайно. Я знаю, у нее отрывалась подошва на тапке, но ведь она ходила в одних и тех же тапках много лет — и ничего. И потом, мы не знаем, сильно ли отрывалась подошва. Я вот что имею в виду: если она не сама упала, а ей помогли, убийца первым делом непременно оторвал бы подошву побольше. А потом надломил бы балясину на верхней площадке. Алан, она могла упасть в любое время, а упала в конце недели, и нашли ее только в понедельник. Не верю!
— Такие совпадения случаются. Она была очень стара и, наверное, ходила с трудом — отрывалась у нее подошва или нет. Кроме того, на дознании должны были рассмотреть все подозрительные обстоятельства. Если бы у коронера возникли вопросы, он бы непременно дал делу ход. Видимо, никаких сомнений ни у кого не возникло. Ну а насчет того, что она якобы пряталась… Я бы так не сказал. Разумеется, Оливию Смитон можно назвать пожилой затворницей. Она потеряла свою подругу и компаньонку, а еще раньше лишилась мужа. Вот и решила продолжать жить без общества. Возможно, не смогла смириться еще с одной потерей. Кстати, не заметили ли вы, что в последние годы жизни она была особенно несчастна?
— Кто-нибудь хочет послушать мое мнение? — негромко спросила Мередит.
Уинн и Алан повернулись к ней в некотором оцепенении и хором извинились.
— Дорогая моя, я вовсе не хотела исключать вас из разговора. — Уинн похлопала ее по плечу.
— Хотя ты сама все время сидела тихо, как мышка, — заметил Алан. — Ну давай, говори!
— Не буду, если вы отнесетесь к моим словам легкомысленно! Я согласна с Уинн: дело серьезное. Мы ведь обсуждаем смерть Оливии Смитон. Разумеется, и ее жизнь тоже. — Мередит нахмурилась. — Но расспросить нам уже некого. Уже поздно. Уинн пыталась что-то узнать у самой Оливии, когда переписывала ее некролог, но ничего не вышло. Я заметила: ни один из вас пока не интересовался возможным мотивом. То есть, Уинн, конечно, задавалась этим вопросом. Она считает, что корни всего надо искать в ее прошлом и так далее. Но я не верю, что кто-то может много лет настолько сильно ненавидеть восьмидесятилетнюю старуху, чтобы спланировать ее убийство! По-моему, тут важно другое. Ее жизнь близилась к концу…