Речь мистера Пиквика и прения по ее поводу занесены в протоколы клуба. То и другое носит на себе черты разительного сродства с дискуссиями других прославленных корпораций, и так как всегда интересно проследить сходство в действиях великих людей, то мы и переносим протокол на эти страницы.
«Мистер Пиквик заметил (сообщает секретарь), что слава дорога сердцу каждого человека. Поэтическая слава мила сердцу его друга Снодграсса; слава побед столь же мила его другу Тапмену; а желание обрести славу во всех родах спорта на суше, в воздухе и на воде переполняет грудь его друга Уинкля. Он (мистер Пиквик) не стал бы отрицать влияния на него человеческих страстей и человеческих чувств (аплодисменты), может быть, даже человеческих слабостей (громкие крики: „Нет! Нет!“), но одно он может сказать: если иной раз вспыхивал в его груди огонь тщеславия, то желание принести пользу роду человеческому всегда погашало это пламя. Похвала людей для него — грозный поджигатель Суинг, любовь к человечеству — страхование от пожара. Он откровенно признается, — и пусть враги его воспользуются этим признанием, — что он испытывал некоторую гордость, предъявляя миру свою теорию колюшки, стяжала она ему славу или не стяжала... (голос: „Стяжала“ — и общие аплодисменты). Он соглашается с почтенным пиквикистом, чей голос он только что слышал, — стяжала; но если бы слава этого трактата проникла до отдаленнейших пределов мира, гордость являться автором этого произведения была бы ничтожна перед гордостью, с которою он озирается вокруг себя в эту величайшую минуту своей жизни (крики одобрения). Он — скромная единица („Нет! Нет!“). Но он не может не чувствовать, что он избран сочленами для совершения дела почетного, но и сопряженного с некоторыми опасностями. Путешествия преисполнены беспокойств, а умы кучеров — неуравновешенны. Пусть обратят внимание на то, что происходит во всем мире. Пассажирские кареты то и дело опрокидываются, лошади пугаются и несут, суда переворачиваются, паровые котлы взрываются. (Аплодисменты. Чей-то голос: „Нет!“) Нет? (Аплодисменты.) Пусть почтенный пиквикист, произнесший так громко „нет“, встанет и осмелится отрицать это. (Аплодисменты.) Кто сказал „нет“? (Шумные одобрения.) Не оскорбленное ли это самолюбие... какого-нибудь торгаша, вздумавшего из зависти к незаслуженным, может быть, похвалам, которых удостоились его (мистера Пиквика) ученые исследования, прибегнуть к этому презренному способу клеветы на...
Мистер Блоттон, из Олдгета, заявляет протест. Не его ли имеет в виду почтенный пиквикист, делая такие намеки? (Крики: „К порядку!“ — „Председатель!“ — „Да!“ — „Нет!“ — „Дайте говорить“. — „Долой!“)
Мистер Пиквик не дает смутить себя никакими криками. Да, он намекал именно на этого почтенного джентльмена. (Большое возбуждение.)
Мистер Блоттон может сказать только, что с глубоким презрением отвергает ложное обвинение почтенного джентльмена. (Сильные аплодисменты.) Почтенный джентльмен — вздорный хвастун. (Величайшее волнение и крики: „К порядку!“ — „Председатель!“)
Мистер Снодграсс берет слово. Он желает знать, не следует ли прекратить эти пререкания между двумя членами клуба? („Слушайте! Слушайте!“)
Председатель считает долгом спросить, не возьмет ли почтенный пиквикист своих выражений обратно.
Мистер Блоттон, сохраняя всевозможное почтение к председателю, долгом считает объявить, что он этого не сделает.