— Лошадь хотите здесь оставить? — повторил рыжеволосый, опираясь на лопату.
— Ну да, — ответил мистер Пиквик, который уже успел подойти вместе с лошадью к изгороди.
— Хозяйка! — заорал человек с рыжими волосами, выйдя из огорода и в упор глядя на лошадь. — Хозяйка!
На зов явилась высокая костлявая женщина, прямая, как палка, в грубой синей накидке, с талией под мышками.
— Скажите, любезная, можно оставить здесь эту лошадь? — вкрадчиво спросил мистер Тапмен, выступая вперед.
Женщина очень пристально разглядывала всю компанию, а рыжеволосый шепнул ей что-то на ухо.
— Нет, — ответила она, подумав. — Боюсь.
— Боитесь! — воскликнул мистер Пиквик. — Чего может бояться эта женщина?
— Недавно мы из-за этого попали в беду, — сказала женщина, поворачивая к дому. — Не о чем тут толковать.
— В высшей степени странно! — воскликнул удивленный мистер Пиквик.
— Мне… мне кажется, — шепнул мистер Уинкль окружившим его друзьям, — мне кажется, они подозревают, что эту лошадь мы приобрели какими-то нечестными путями.
— Что?! — в порыве негодования воскликнул мистер Пиквик.
Мистер Уинкль смущенно повторил свою догадку.
— Эй, послушайте! — крикнул рассерженный мистер Пиквик. — Вы что, думаете — мы эту лошадь украли?
— Ясное дело украли, — ответил рыжеволосый, оскалив зубы так, что рот растянулся от одного слухового органа до другого. С этими словами он вошел в дом и захлопнул за собой дверь.
— Это похоже на сон! — кипятился мистер Пиквик. — На отвратительный сон. Тащиться целый день с ужасной лошадью, от которой не можешь отделаться!
Пиквикисты мрачно и уныло пошли прочь, а рослое четвероногое, к которому все они чувствовали безграничное отвращение, плелось за ними по пятам.
Уже наступал вечер, когда четверо друзей и их четвероногий спутник свернули на боковую дорогу, ведущую к Менор Фарм; и даже теперь, когда они были так близки к цели, удовольствие, которое могли бы они испытать при иных обстоятельствах, оказалось в значительной мере отравленным размышлениями о том, какой странный у них вид и сколь нелепо их положение. Изорванные костюмы, исцарапанные лица, запыленные ботинки, измученный вид и в довершение всего лошадь. О, как проклинал мистер Пиквик эту лошадь! Время от времени он бросал на благородное животное взгляды, горящие ненавистью и жаждой мести; не раз принимался высчитывать, каковы будут издержки, если он перережет ей горло, и им овладевало с удесятеренной силой искушение убить ее или отпустить на все четыре стороны. От этих ужасных мыслей его отвлекли две фигуры, внезапно появившиеся за поворотом дороги. Это был мистер Уордль и верный его паж, жирный парень.
— Где же это вы запропастились? — спросил гостеприимный пожилой джентльмен. — Я вас весь день поджидал. Однако вид у вас потрепанный. Как! Царапины! Ничего серьезного, надеюсь, нет? Ну, я очень рад, очень рад это слышать. Так, значит, вы опрокинулись? Ничего! Обычная история в этих краях. Джо! — Он опять спит! — Джо, возьми у джентльмена лошадь и отведи ее в конюшню.
Жирный парень, тяжело ступая, поплелся за ними вместе с лошадью, а пожилой джентльмен добродушно выражал сочувствие своим гостям, узнав об их приключениях ровно столько, сколько они сочли нужным сообщить, и повел их прежде всего на кухню.
— Здесь мы вас приведем в порядок, — сказал пожилой джентльмен, — а затем я вас представлю обществу, собравшемуся в гостиной. Эмма, подай черри-бренди, Джейн, иголку с ниткой! Полотенец и воды, Мэри! Ну, девушки, пошевеливайтесь!
Три-четыре проворных девушки бросились отыскивать требуемые вещи, а два большеголовых круглолицых представителя мужского пола покинули свои места у очага (ибо, хотя вечер был майский, их тянуло к огоньку не меньше, чем на святках) и нырнули в какие-то темные углы, откуда быстро извлекли ваксу и с полдюжины щеток.
— Пошевеливайтесь! — повторил пожилой джентльмен, но это приказание оказалось совершенно излишним, так как одна девушка уже наливала черри-бренди, другая принесла полотенца, а один из слуг, ухватив внезапно за ногу мистера Пиквика и подвергая его опасности потерять равновесие, чистил ему башмак, пока мозоли не раскалились докрасна, в то время как другой чистил мистера Уинкля тяжелой платяной щеткой, насвистывая при этом, как имеют обыкновение насвистывать конюхи, отчищая лошадь скребницей.
Покончив с омовениями, мистер Снодграсс, стоя спиной к камину и с истинным наслаждением попивая черри-бренди, осматривал кухню. Он описывает ее, как просторное помещение с красным кирпичным подом и вместительным очагом; потолок украшали окорока, свиная грудинка, связки луковиц. Стены были декорированы охотничьими хлыстами, несколькими уздечками, седлом и старым, заржавленным мушкетоном, под которым красовалась надпись, возвещавшая, что он «заряжен», — если верить свидетельству того же источника, — уже по крайней мере полстолетия. В углу важно тикали старинные часы с недельным заводом, отличавшиеся нравом степенным и уравновешенным, а на одном из многочисленных крючков, украшавших кухонный шкаф, висели серебряные карманные часы, не менее древние.