— Все, старик. — Сармат ополаскивал руки водой из бутылки, стараясь не смотреть на валявшийся под ногами труп. — Теперь — в Севилью.
— Я не еду, Сармат, — пробормотал я. — Дела еще есть. Подъеду попозже, через недельку.
Он в недоумении посмотрел на меня. Пожал плечами.
— Смотри, тебе виднее. А не слишком рискуешь?
— Надеюсь, нет. Не могут же они держать здесь целую армию. Да и без Брыка они сразу вдвое слабее.
До Вила Реал де Санто Антонио доехали без всяких приключений. Там остановились.
— Старик, дай телефон. Хочу, чтобы все было готово к моему приезду.
Сармат позвонил, вернул мне трубку.
— Когда увидимся?
— Не знаю, Сармат. Целую вечность не был в Москве. Сына не видел четыре года.
— У тебя же там даже квартиры не осталось.
— Да, все оставил жене после развода. Странно: семь лет прошло, а все скучаю.
— Она замужем?
— Кажется, нет.
— Прилетишь в Москву — сразу позвони.
— Спасибо. Удачи тебе.
Я подождал еще несколько минут, пока «БМВ» поднимался по мосту через Гвадиану. Потом он скрылся из вида.
Удачи тебе, Сармат. От всех родителей мира — удачи тебе. Нет на Земле ни одной матери, ни одного отца, которые не желали бы своим детям счастливой жизни в мире, чистом от наркотиков. И ты, Сармат, — гарантия этой чистоты. Удачи тебе.
14 июня 1996 года. Квартейра, Алгарве, Португалия
Дела у меня действительно были. Не то чтобы очень обременительные, но — важные. Если перебираться в Москву, то нужны какие-то деньги, хотя бы на первое время. Увы, мои банковские счета никогда не были столь внушительными, чтобы я мог позволить себе смотреть в будущее с героическим прищуром человека, не думающего о хлебе насущном.
Поэтому через несколько минут после прощания с Сарматом я позвонил Алмейде — знакомому маклеру из агентства недвижимости — и выставил свою квартиру на продажу. Затем связался с Кристиной и предложил ей выкупить — в рассрочку, разумеется, — мою фирму. Кажется, мое предложение вызвало у секретарши состояние, близкое к коматозному. Несколько минут она бормотала что-то нечленораздельное, и я дал ей время подумать. Недолго, два-три дня. Думала она значительно быстрее, чем обычные секретари, и перезвонила мне уже 15 через несколько минут. Звонким, но нетвердым голосом человека, неожиданно получившего власть, она сообщила мне, что принимает мое предложение и в понедельник готова перевести на мой счет первый взнос — двадцать процентов стоимости. На том и порешили.
Оставалась мелочь. Собрать и упаковать вещи, проститься с друзьями. Попытаться разыскать Кирка и закатить прощальный ужин. Желательно — на его яхте. Полюбил я ее.
Я медленно ехал по центральному проспекту Квартейры, мысленно прощаясь со ставшими вдруг такими родными магазинчиками, кафетериями, ресторанами. Припарковав машину недалеко от набережной, зашел в бар к Тейшейре. Его на месте не оказалось. За стойкой стояла высокая стройная мулатка с задумчивым взглядом.
— Добрый вечер, — едва ли не шепотом проговорил я, чтобы не выводить ее из полудремы.
Мулатка вздрогнула, широко раскрыла глаза и улыбнулась мне так, что где-то внутри заурчало мужское начало. В ее улыбке было столько эротики, что Памела Андерсон, увидев ее, утопилась бы от зависти прямо на пляже Малибу.
— Тейшейра когда появится? — спросил я.
— Появится, — пропела мулатка. — А сеньор что желает?
— Сеньору стакан сангрии со льдом, — улыбнулся я.
Она налила мне сангрии и полезла под стойку за льдом. Я судорожно сглотнул, тщетно пытаясь отвести от нее взгляд. Несколько минут спустя стакан скользнул по стойке в мою сторону. Холодная сангрия проникла в мой желудок, и там, казалось, что-то зашипело. Я успокоился. На экране телевизора Кевин Костнер поднял руку в прощальном приветствии. Суровый вояка, не знающий слов любви. Я, как сумел, повторил его жест, расплатился и вышел.
Но что это? Уже полночь, а «Ситас» светится, как рождественская елка. Оборудование еще в машине. Можно послушать.
— Срочно! Через четыре часа у меня на вилле! Ты соображаешь, что происходит?! Гроссмейстер прилетел специально, бросил все! Кайхан с тобой?
— Да. А где Брык? Ведь он его засек!
— Черт его знает, этого урку! Телефон в его машине не отвечает. Поверь мне, это очень дурно пахнет! В четыре ноль-ноль. Кайхана мне — живого или мертвого. Только через него могут выйти на нас. Все. До встречи…
Все ясно. Надо срочно звонить в Севилью. Последний аккорд. Набираю номер.