– Где были ваши руки и все остальное вечером восьмого августа и утром девятого?
– Какого черта?! Откуда я знаю?..
– Подумайте как следует. Позавчерашний вечер, начиная с девяти часов.
– Работал. Здесь и у себя в квартире. Делал монтаж. Глаза человека. Глаза с момента рождения до момента смерти.
– Интересуетесь смертью?
– Конечно. Без нее жизни не бывает.
– Вы работали один?
– Абсолютно.
– После девяти с кем-нибудь разговаривали, кого-нибудь видели?
Хастингс оскалил зубы.
– Я уже сказал, что работал. Терпеть не могу, когда меня отвлекают!
– Значит, вы были здесь один. Весь вечер. Допоздна.
– Вот именно. Думаю, я работал примерно до полуночи. На часы не смотрел. Возможно, выпил, а потом принял горячую ванну, чтобы расслабиться и уснуть. Лег в постель около часа.
– Хастингс, у вас есть транспортное средство?
– Не понимаю вопроса. Конечно, есть. Мне же нужно ездить в город. Или, по-вашему, я должен зависеть от общественного транспорта? У меня есть машина и четырехместный фургон, который используется в случаях съемок на местности, когда требуются помощники и оборудование.
– Когда вы впервые встретились с Рэйчел Хоуард?
– Это имя мне незнакомо.
Ева встала и подошла к Пибоди:
– Квитанции!
Пибоди тут же перестала втягивать щеки.
–Две. Она дважды пользовалась кредитной карточкой, совершая небольшие покупки. В июне и в июле.
– О'кей. Теперь допроси тех двоих. Напугай их как следует.
– Это мое любимое занятие.
Ева вернулась к табуретке.
– Рэйчел Хоуард являлась вашим постоянным покупателем. Вы должны ее помнить. Хастингс фыркнул:
– Я не имею дела с какими-то дурацкими покупателями! Нанимаю для этого других!
– Может быть, это освежит вашу память. – Ева достала любительский снимок, сделанный в круглосуточном магазине, и протянула его Хастингсу.
Последовала заминка. Очень короткая, но Ева ее заметила.
– Хорошее лицо, – небрежно сказал он. – Открытое, наивное, юное. Но я ее не знаю.
– Неправда. Вы узнали ее.
– Я ее не знаю, – повторил Хастингс.
– Попробуйте еще раз. – Не сводя с фотографа глаз, Ева протянула ему посмертный портрет.
– Почти гениально, – пробормотал он. – Почти… – Хастингс встал и подошел к окну, чтобы получше рассмотреть фотографию. – Композиция, ракурс, нюансы… Юность, свежесть и открытость еще присутствуют, но она мертва.
– Почему вы так говорите?
– Я иногда фотографирую мертвых. Люди, присутствующие на похоронах, хотят сохранить о них память. Так что смерть я знаю. – Он опустил фотографию и внимательно посмотрел на Еву. – Вы думаете, я убил эту девушку? Действительно так думаете? Ради чего?
– Скажите сами. Мне ясно одно: вы знали Рэйчел.
– Ее лицо мне знакомо. – Он снова посмотрел на портрет и облизал губы. – Но лиц так много… Она похожа на… Я видел ее раньше. Где-то видел…
Хастингс подошел к креслу и грузно опустился в него.
– Я где-то видел ее лицо, но эту девушку не знаю. Зачем мне убивать незнакомого человека, если меня раздражают многие, но при этом все они живы и здоровы?
По мнению Евы, это был чертовски хороший вопрос.
Она билась с Хастингсом еще пятнадцать минут, потом на время оставила его в покое и взялась за молодого помощника.
– О'кей, Динго, чем вы занимаетесь у Хастингса?
– Я-я-я-я-я…
– Перестаньте. Дышите. Вдох – выдох. Вдох – выдох…
Динго втянул в себя воздух и зачастил:
– Я работаю помощником фотографа в студии и на натурных съемках. Я-я-я… – Ева погрозила юноше пальцем, и он снова судорожно вздохнул. – Я готовлю камеру, расставляю прожекторы, приношу мебель – в общем, делаю все, что ему нужно.
– Как давно вы у него работаете?
– Две недели. – Динго с опаской посмотрел на дверь, за которой ждал Хастингс. Потом наклонился к Еве и понизил голос до шепота: – Большинство его помощников долго не выдерживает. Я слышал, что мой предшественник проработал у него всего три часа. А рекордный срок – шесть недель.
– Как вы думаете, почему?
– Потому что он чокнутый. Термоядерный. Если что-то не по нему, он сразу вскипает. И тогда – берегись.
– Он склонен к насилию?
– Я видел, как на прошлой неделе он бился головой о стену.
– А видели, как он бил кого-нибудь другого?
– До сих пор не случалось, но я слышал, как во время натурных съемок он угрожал бросить какого-то парнишку под автобус. Впрочем, не думаю, что он мог бы сделать это.
– Вы видели здесь эту девушку? Лично или на фотографиях?
Динго посмотрел на снимок:
– Нет. Она не в моем вкусе.
– Что?
– С этой девушкой не сходишь на вечеринку.
– Значит, что она во вкусе Хастингса?
– Думаю, да. Сомневаюсь, что он вообще посещает вечеринки. Но такие лица ему нравятся.
– Динго, у вас есть какое-нибудь транспортное средство?
Он посмотрел на Еву снизу вверх.
– Мотороллер.
– Я имею в виду транспортное средство с дверью.
– Нет. – Эта мысль заставила его улыбнуться. – Но водить я умею. Это одна из причин, почему меня взяли сюда. Я могу возить Хастингса на натурные съемки и прочее дерьмо. – Динго помолчал, а потом мрачно посмотрел на фотографию. – Он ведь никого не бросил под автобус, правда?
– Насколько я знаю, нет. Что вы делали позавчера вечером?
– Наверно, гулял.
– А где именно?
– Гм-м… Не помню. Я просто… – В полумраке его глаза казались круглыми от страха, лицо побелело. – О боже… О господи… Вы меня подозреваете?
– Почему вы не хотите сказать, где были, что делали и с кем?
– Я-я-я… Черт побери, мы с Лузом, Бриком и Джазом немного поторчали дома у Брика, а потом пошли в клуб «Пятно», где часто бываем. Потом Луз здорово набрался, и мы отвезли его домой. Сколько тогда было? Что-то около часу. После этого мы еще немного погуляли, а потом я пошел домой и завалился спать.
– У этих ваших приятелей есть настоящие имена?
– Да… Конечно…
– Назовите их сержанту, а заодно продиктуйте свой адрес. Потом можете идти.
– Могу идти? Идти? – На его лице сменилась целая гамма чувств: сначала потрясение, потом подозрение, облегчение и наконец разочарование. – Значит, мне не нужно обращаться к адвокату или делать что-нибудь в этом роде?
– Нет, Динго. Просто постарайтесь не уезжать из города. А если уедете, то поставьте нас в известность.
С Лайзой Блю, которая оказалась специалистом по прическам и гриму, Еве пришлось пройти через то же минное поле. Стоило ей повернуться к Лайзе, та застучала зубами, и Ева тяжело вздохнула.
– Послушайте, Лайза, вы чувствуете себя в чем-то виноватой?
– Ну… На прошлой неделе я обманула своего бойфренда…
– Я не собираюсь вас за это арестовывать. Как давно вы работаете у Хастингса?
– Гм-м… Понимаете, я работаю по договорам. Имею дело со многими фотографами, занимаюсь прическами и гримом на свадьбах… Хастингсу нравится моя работа, и он приглашает меня на съемки уже около года. – Она жалобно посмотрела на Еву. – А что?
– Кто покупает косметику?
– У меня есть собственный набор, но у Хастингса тоже имеется кое-какой запас. Он очень привередливый. Впрочем, все они такие.
– А продукция фирмы «Бэрримор» у него есть?
– Конечно. Это отличный грим.
– Вы когда-нибудь имели дело с этой девушкой? – спросила Ева, протягивая ей снимок Рэйчел Хоуард.
Лайза поджала губы.
– Не думаю. Обычно я использую яркую розовую губную помаду. Если бы я пользовалась упомянутой вами продукцией фирмы «Бэрримор», то взяла бы «Ферст Блаш» или «Спринг Роуз». Посмотрите на ее губы. Форма неплохая, но ее нужно слегка подчеркнуть. И выделить глаза. Впрочем, ее лицо кажется мне знакомым. Не знаю, откуда…
Лайза осеклась и бросила фотографию, словно она жгла ей руки.
– Это та самая мертвая девушка из новостей! Та, труп которой нашли в нижнем городе, в контейнере для утилизации мусора!