ПОСМОТРЕТЬ, КАК ОН УМРЕТ
ЭД МАКБЕЙН
Если ты глава шайки, то тебе полагается первым узнавать все о доносах в полицию. Потом ты скармливаешь новости остальным парням и смотришь на результат, и если это им не нравится, то кому-то может здорово не повезти. Кто-то может оставить этот мир добровольно или с простреленной башкой.
Вот почему я разозлился, когда Айелло приперся ко мне, всем своим видом показывая, что хочет сообщить нечто важное. Он стоял в дверном проеме, подняв воротник куртки до носа, и сперва я даже подумал, что он обкурился марихуаной. Потом я понял, что он вовсе не под марафетом, хотя в глазах у него был тот же усталый свет.
– Куда путь держишь, Ай? – осведомился я.
Айелло оглянулся, словно за ним по пятам гнались копы. Он взял меня за руку, вошел в комнату и сказал:
– Дэнни, у меня есть кое-что горяченькое.
– И что же? – спросил я. – Неужели в штанах?
– Успокойся, мужик! – предостерег меня он.
– Тогда выбирай слова, – посоветовал я ему.
– Дэнни, то, что я хочу сказать, действительно важно.
– Тогда выкладывай.
– Дьянго Манзетти, – выпалил он. Он произнес это имя хриплым шепотом. Я посмотрел на него с удивлением и решил, что он все-таки накурился дури.
– И что с ним?
– Он здесь.
– Что ты хочешь сказать? Где это “здесь”?
– По соседству.
– Да ты спятил! – не поверил я.
– Богом клянусь, Дэнни! Я его сам видел.
– Где?
– Я поднимался к Луизе. Ты знаешь Луизу?
– Луизу я знаю.
– Она живет на седьмом этаже. Я заметил этого парня, он поднимался прямо передо мной. Он хромал. Я стал прикидывать, кто из наших парней хромает. Сперва я подумал, что это Карл. А потом я вспомнил Дьянго.
– Тысяча ребят хромает.
– Конечно, только назови мне еще кого-нибудь, парень. Во всяком случае, мне захотелось посмотреть ему в лицо. Это был Дьянго.
– И как же тебе удалось заглянуть ему в лицо?
– Он тоже поднялся до седьмого этажа. Я стучал в дверь к Луизе, а хромой прошел до конца коридора и стал вставлять ключ в замок. Потом он вспомнил, что я остался сзади, и повернулся, чтобы посмотреть на меня, и вот так я увидел его лицо. Это был Дьянго, точно.
– И что ты сделал?
– Ничего. Быстренько унес ноги, чтобы он не подумал, что я за ним слежу. Этого типа разыскивают во многих штатах, Дэн…
– Ты рассказал об этом Луизе?
– Нет.
– Точно?
– Дэн, точно.
Айелло как-то странно на меня посмотрел, а потом отвел глаза.
– А кому ты рассказал об этом, Ай?
– Никому, Дэнни. Клянусь глазами своей матери! Тебе первому говорю.
– И как он выглядит? – спросил я.
– Дьянго? Прекрасно. Он прекрасно выглядит, Дэнни.
– А почему ты только сейчас мне об этом рассказываешь?
– Ну я же только сейчас тебя увидел! – жалобно ответил Айелло.
– А почему ты не разыскал меня?
– Ну, не знаю. Был занят.
– И чем же? Стоял в дверях с поднятым пальцем?
– Я.., я… – Айелло замялся. – Я тебя искал. Я решил, что ты непременно тут появишься.
– Откуда тебе было знать?
– Ну, я решил, если слухи расползлись, ты непременно окажешься поблизости.
– А как могут расползтись слухи, если это известно только тебе одному?
– Ну, я думал…
Айелло оборвал себя на полуслове, а я перестал его слушать. Мы оба одновременно услышали вой сирены патрульной полицейской машины.
– Копы! – сказал я.
А потом мы услыхали еще одну сирену, а потом весь квартал в один миг ожил, сирены выли из каждого закоулка.
***
Уже через каких-нибудь пятнадцать минут все городские полицейские собрались в нашем квартале. Они нагородили баррикад и толпились за своими машинами, решая, как им быть дальше. Я разглядел в толпе полицейских Донлеви, который расхаживал там с самодовольным видом, словно важная шишка. Однажды он зацапал меня, потому что какой-то бездельник из банды “Кровавые короли” получил пулю из самострела, а он решил, что это один из моих ребят, и пытался повесить дело на меня. Я сказал Донлеви, куда он может засунуть свое ложное обвинение, и посоветовал ему не ходить одному в нашем квартале после наступления темноты, а то придется прикреплять его полицейский значок на подушечку, когда его будут хоронить. Он дал мне пинка и сказал, что остерегаться лучше мне, поэтому я плюнул ему на ботинки и обозвал его тем самым словом, которое в таких случаях употребляет мой папаша, а Донлеви был не в курсе дела, поэтому не слишком разозлился, хотя понял, что я его обозвал, но не понял, как именно. Итак, он был тут и изображал из себя важную шишку, приколов свою жестянку к пиджаку, чтобы за версту было видно, что он коп. Все менты носили свои значки на верхней одежде, чтобы их можно было отличить от простых зевак. На улицах теперь было полно народу, и полицейские отгоняли толпу за баррикаду, которую устроили прямо перед домом, где находился Дьянго. Не надо быть Эйнштейном, чтобы понять, что кто-то донес на Дьянго и что копы приготовились его арестовывать.Я подумал, что они не знают, есть у Дьянго оружие или нет, и поэтому стараются спрятаться за своими машинами и боятся высовывать оттуда свои глупые рожи на случай, если он действительно вооружен! Я уже послал Айелло за ребятами, а сам теперь болтался позади толпы, потому что не хотел, чтобы Донлеви заприметил меня и смекнул, что к чему. К тому же во всем квартале было полно полицейских, и если бы не жестянки, отличить их от простых людей без удостоверения было бы просто невозможно, а ведь удостоверения нигде не продаются. Поэтому, когда коп стоял спиной и не был виден его значок, он выглядел как простой смертный, – но, видит Бог, я не хотел испытывать судьбу, пока не подоспеют мои парни.К тому же вокруг машин мельтешили полицейские в форме, они обсуждали тактику и высчитывали, кто умрет первым, если у Дьянго действительно есть оружие. Дьянго родился и вырос в этом квартале, и все ребята знали его с тех пор, как он стал заводилой. И Дьянго всегда был при оружии, даже в те времена, будь то медный кастет, или нож с выстреливающим лезвием, или бритва, или самострел. А позже у него появился тридцать восьмой, которым он хвастался ребятам. Это было как раз перед тем, как ему охрометь, – в то самое время, когда он столкнулся с тем гадом из верхнего города. Я помню, что Дьянго так порезал того парня, что тот больше не мог ходить. Клянусь! Точно. Он порезал ему не только лицо. Он порезал его всего, так что потом парень больше не мог ходить. Этот тип здорово пожалел, что связался с таким умельцем, как Дьянго. Такие, как Дьянго; встречаются редко, но если уж в твоем районе есть такой Дьянго, не знать об этом ты не можешь. Ты знаешь об этом и живешь так, чтобы поддержать репутацию, сечешь? Если в твоем районе есть такой Дьянго, тут не до чайных церемоний. У тебя появляются определенные стандарты, полагаю, их можно назвать даже идеалами. Поэтому мы все в определенной степени сожалеем, когда с Дьянго приходится расставаться вот таким вот образом, но к тому времени за ним, конечно, охотятся, и не только местные власти из-за того типа с верхнего города, но и из-за слухов, что он переправил партию девиц в Коннектикут с целью проституции, во всяком случае, именно в этом его обвиняли на предварительном слушании. А я знаком с парнем, который лично в то время присутствовал на нем, поэтому эта информация исходит, как говорится, из первых уст.Если эти копы еще обсуждают, вооружен Дьянго или нет, я мог бы избавить их от сомнений, если бы только они соизволили спросить у меня. Я сказал бы им, что Дьянго не только при оружии, а что он вооружен до зубов. И если они думают, что просто войдут и арестуют его, то им придется сделать еще одну попытку, а может быть, и не одну. В любом случае какая разница? Потому что у копов такой вид, словно они притащили с собой весь свой арсенал только для того, чтобы вытащить Дьянго из квартиры на седьмом этаже. Улицы уже были заполнены зеваками, копами, репортерами, бригадой “скорой помощи”, и я уж подумал, что в скором времени к нам пожалует сам президент Эйзенхауэр, чтобы поприсутствовать на открытии памятника или чего-то в этом роде. Я уже начинал удивляться, куда, черт возьми, подевались мои парни, потому что крыши довольно быстро заполнялись зрителями, и если между Дьянго и копами будет перестрелка, то мне бы хотелось посмотреть, как он будет их срезать. А если мы не займем удобное местечко на крыше, то дело швах! Я уже собрался было отправиться на поиски Айелло, когда тот появился с Ферди и Бифом.Ферди был парнем моего роста и телосложения, но у него были прямые черные волосы и карие глаза, а у меня волосы немного вьются, да и глаза не то чтобы карие, а янтарные (так говорит Мэри, а она-то уж знает). Мы с Мэри вместе с тех пор, как нам обоим исполнилось тринадцать, то есть вот уже почти три года, поэтому она прекрасно знает, какого цвета у меня глаза, и если она говорит – янтарные, значит, янтарные, и пусть только кто-нибудь скажет, что они другого цвета, ему не поздоровится!