— А что плохого в том, если ты получишь наслаждение от своей работы?
— Хочешь показать, как много у тебя денег?
Он сощурился.
— Я не устраиваю открытых показов.
— Мне не интересно, сколько у тебя денег и что на них можно купить. Это не производит на меня никакого впечатления и абсолютно ничего не значит.
Он горько усмехнулся:
— В это трудно поверить.
— Почему? — требовательным голосом спросила она.
— Из-за этого ты ушла с человеком, которого не любила.
— Что?!
— Разве Генри не обещал тебе стабильность? — спросил он, подходя к ней. — Ты считала, что с ним твое будущее будет материально обеспеченным. Разве не так?
— Да, так.
— А что я предлагал тебе? — Он стоял перед ней, всматриваясь в ее лицо напряженным пристальным взглядом. — Не многое — только надежду на будущее.
— Нам пора. — Она спрыгнула с качелей. — Краска, наверное, уже готова.
Не сказав ни слова, она прошла мимо Дэмьена.
— Зато теперь, — бросил он вслед, — твое будущее, твоя безопасность в моих руках.
Она остановилась в нескольких шагах от него. Прошлое не отступит, пока другие будут жить им. И Дэмьен явно был там. Он казался настолько жестоким, настолько несчастным, настолько взволнованным. Это было одновременно отвратительно и нелепо, но она подошла к нему. Приблизившись вплотную и глядя в его глаза, она спросила:
— Хочешь знать, почему я ушла с ним? Почему я оставила тебя?
— Да.
— Я любила его, Дэмьен.
— Не верю.
Она повторила:
— Я любила его.
Он с такой силой стиснул зубы, что казалось, сейчас послышится их треск.
— Ты любила то, что он мог дать тебе.
— Все равно.
— Нет.
— Откуда тебе знать?
Она повернулась, чтобы уйти, но он схватил ее за руку и задержал:
— Если ты любила его, то что ты чувствовала ко мне?
Она подняла подбородок:
— Похоть.
Его глаза потемнели от гнева.
— Тогда ты не станешь возражать.
Она не успела увернуться, так как он наклонился и поцеловал ее. Его поцелуй был как наказание, и она хотела вырваться, но не смогла. Каждый дюйм ее тела дрожал от желания. Да, Дэмьен давно не прикасался к ней. Он всегда был художником. Никто не мог так держать ее, так жадно впиваться в ее губы. Тэсс таяла в его объятиях, вцепившись руками в воротник его пальто, тесно прижавшись к нему, словно ее тело желало слиться с ним воедино. Ее сердце бешено колотилось в груди. Она хотела больше, намного больше. Если бы только они вернулись в красный дом, а не стояли здесь, в парке….
Восхитительное, умопомрачительное тепло быстро превратилось в беспокойство, когда она осознала, где находится, и что делает, и кто все это начал. Она отстранилась. Ее мозг был одурманен. Она покачала головой:
— Этого больше не будет.
Тэсс была в таком смятении, что не могла заставить себя поднять на него глаза, а ее тело все еще звенело, наэлектризованное желанием.
На этот раз, когда она повернулась и ушла, он не пытался остановить ее. Но его слова эхом донеслись через заснеженный парк, как грозное предупреждение:
— Не будь так в этом уверенна.
— Помедленнее, Дэмьен, ради бога.
— Я в порядке.
— Ты поперхнешься.
Ванда Беннетт, подперев руками свои массивные бедра, наблюдала за Дэмьеном, поглощавшим еду, которую она только что поставила перед ним. В ее продовольственном магазине имелось экспресс-кафе, в котором она подавала все, от жареного сыра до блинов. Впрочем, меню зависело от ее настроения. Сегодня она приготовила яичницу. Несмотря на то, что это блюдо не входило в число гурманских пристрастий Дэмьена, он никогда не пытался убедить Ванду сделать что-нибудь против ее желания. Она была точно такая же, как он, — высокомерная и упрямая, как черт. Если бы не разница в цвете кожи, он вполне мог бы задаться вопросом: не родственники ли они?
— Разве ты не едешь днем в Миннеаполис? — спросила она Дэмьена.
— Да. — У него в четыре часа была назначена встреча с инвестором. — Я должен быть в аэропорту через двадцать минут.
— Почему тогда тебе не поесть в самолете?
Он пожал плечами:
— Стейк и шампанское — намного лучше, чем мой бутерброд и яйца.
— Нет.
Она впилась в него взглядом с надеждой:
— В чем проблема? В той девушке? Рыжеволосой?
Черт побери, она права — дело было в ней. Всегда она. Почему он не мог расстаться с нею? Почему не мог удержаться от того, чтобы поцеловать ее? Теперь он хотел большего.
— Мне нужна салфетка.
Ванда, не обратив на его слова внимания, продолжала говорить:
— Я сразу подумала, что она не просто служащая. Но она не твой тип.