Он перевернулся, как одержимое животное, положил ее на спину и оказался сверху. Минуту он лишь смотрел в ее блестящие глаза, на этот желанный приоткрытый рот, вздымающуюся и опускающуюся при дыхании грудь. Она принадлежала ему. Скоро ему придется отпустить ее, но пока, сейчас, она была его.
Он наклонился и поцеловал ее рот, подбородок, потом стал спускаться к шее и ключице. Он хотел чувствовать каждую ее часть, заниматься с ней любовью до изнеможения, чтобы у них не осталось сил говорить о прошлом или даже думать о нем.
Возможно, тогда она исчезнет из его мыслей, он вернется в Калифорнию и вздохнет спокойно.
Его руки скользнули по ее тонкой ключице, он сдвинул легкую ткань халата, открыв полную упругую грудь. Она выгнула спину, подав вперед напряженные, розовые соски. Дэмьен коснулся одного из них пальцами, потом поцеловал напряженный пик и мягко куснул его.
— Дэмьен… — сладострастно застонала она, пытаясь встретиться с ним губами.
Но Дэмьен не мог больше ждать. Он должен войти в нее, должен вкусить ее.
Он потянулся к узлу на поясе ее халата. Но едва только развязал его, Тэсс взяла его за руку и сжала ее.
— Дэмьен. Пожалуйста. Больше не надо. Я не могу.
Она была похожа на раненую птицу, и Дэмьен наблюдал, как Тэсс снова закрыла себя халатом.
Кровь молотком стучала в жилах Дэмьена, в голове, груди и паху. Но он не потребует и не попросит ее вывести его из этого жалкого состояния. Это не в его стиле.
Вместо этого он отодвинулся от нее, встал с кровати и стоял рядом, возбужденный до такой степени, что молния на его джинсах готова была вот-вот разойтись.
Тэсс уставилась на одеяло. Она хотела умереть.
Она сидела в ярком свете круглой луны, не глядя на Дэмьена, не желая думать о том, что будет дальше. Она позволила зайти слишком далеко. Снова. Что случилось с ней? Она теряла самообладание, когда дело касалось этого человека?
Она схватила одеяло и натянула его на ноги. Она вела себя, как дура. Дэмьен чуть-чуть не коснулся ее шрама.
— Тэсс?
— Да.
— Посмотри на меня.
Трусость была ей несвойственна, и она подняла на него глаза. В животе словно защекотало: настолько сексуально он выглядел, со своими небрежно взъерошенными волосами, взглядом из-под тяжелых век, пылающими щеками.
— Что случилось? — спросил он, сумрачно взглянув на нее.
— Этого нельзя допустить.
— Это уже случилось.
Он был прав. Они начали что-то, и как можно было теперь отступать?
— Я была полусонной, Дэмьен, и мне было так хорошо…
— Не пытайся притворяться, что ты не хотела этого, Тэсс, потому что…
— Нет. — Она покачала головой. — Я действительно хотела этого, но теперь…
Его глаза были дьявольски темными и опасными.
— И теперь? Что?
Она уставилась на него, пытаясь придумать ответ. Если она, солгав, поступит жестоко, это не помешает ему желать ее. Но вряд ли остановит флирт и фривольные моменты. Этого она хотела?
Нет, но она не могла допустить, чтобы он узнал ее тайну. И поэтому защитит себя любой ценой.
— Теперь я знаю, что нечестно продолжать это, — сказала она спокойно.
Он поднял бровь:
— О? Как так?
— Потому что, когда я целовалась с тобой, то думала… — Она остановилась. Она не могла.
У него был такой вид, словно он готов был убить ее. Наконец Дэмьен прорычал:
— Говори до конца, Тэсс.
— Нет.
Он посмотрел на нее, повернулся и ушел.
Ее сердце застучало в груди. Это было смешно, безумно и по-детски. Она была взрослой женщиной, в конце концов.
Его рука была на двери, когда она окликнула:
— Постой. Подожди, Дэмьен.
Он обернулся через плечо, сказал с равнодушием в голосе:
— Что?
— Это неправда.
Он ничего не сказал.
Она продолжала:
— Это неправда. — Она выдохнула. — Нужно было как-то остановить тебя, поэтому я солгала. Ты был прав. Мне нравилась каждая секунда, когда ты целовал и прикасался ко мне. Мне давно уже не было так хорошо. Но другого способа остановить тебя я не придумала.
Сжав челюсти, он прислонился к двери:
— Почему?
Она покачала головой:
— Мне сложно ответить на этот вопрос.
Он стукнул кулаком в дверь:
— Черт возьми! Слушай, Тэсс, это нелепость.
— Возможно. Но для меня это — моя жизнь.
Он выругался.
— Дэмьен, я возвращаюсь в красный дом завтра.
— Ты никуда не пойдешь, — с угрозой проговорил он, взгляд его был жестоким и пристальным. — И предупреждаю тебя: не втягивай меня в это снова.