— Посмотрим, — проворчал он, стрельнув в нее хмурым озабоченным взглядом.
— Почему ты так смотришь на меня?
— Я не могу выбросить из головы мысль о тебе, имеющей с кем-то детей.
Вздохнув, она обняла его и прижалась к нему:
— Знаешь что? После прошлой ночи я немного устала. А ты?
— Нет.
Она лукаво улыбнулась:
— Думаю, что ты мог бы подремать.
Его расстроенный взгляд загорелся, когда он понял, что она имеет в виду.
Зарычав, он поднял ее на руки:
— Я несу тебя в кровать.
— Хорошо.
Его бровь коварно приподнялась. То, что спать никто не собирается, это факт.
К закату солнца все работы в доме были закончены. От начала до конца. И Тэсс еще никогда не чувствовала себя такой гордой и такой грустной. Но ей не хотелось показывать Дэмьену свою печаль. Она хотела провести с ним чудесную ночь. Обед у камина, потом повторить представление сегодняшнего утра. Тэсс слышала, как льется вода в душе, когда ставила чайник на плиту. И представила, как вода стекает по его влажному упругому голому телу.
Было понятно, что пары ночей, проведенных с ним, недостаточно. Она думала о том, что после того, как он уедет в Калифорнию, ее жизнь снова превратится в пустую ракушку, как и раньше. Она повернулась к разделочной доске и начала резать томаты для соуса. Ей хотелось знать, что чувствует Дэмьен. Конечно, он не хотел думать о ней, живущей с другим мужчиной. Но и разговоров о будущем и о своих желаниях он избегал. Может быть, ему захочется продолжать видеть ее? Или может быть, хотя бы иногда приезжать в Миннесоту?
Она задумалась и прекратила резать томаты. Одно ей было известно наверняка — они оба изменились, проведя время в Трибьюте вместе. И символом этих перемен был этот небольшой красный дом. Из чего-то разрушенного и хаотичного он превратился в уютное, теплое, надежное и счастливое место. И Тэсс, и Дэмьен тоже изменились вместе с ним.
Она выключила горелку и ушла из кухни. Ей необходимо было видеть Дэмьена, чувствовать, как его руки снова обнимают ее.
Душ все еще был включен, когда она вошла в ванную, и ее охватил горячий, влажный пар. Трепеща от желания, Тэсс сняла одежду, потом отдернула занавеску душа.
Дэмьен был еще лучше, чем она его представляла. С его упругого, мускулистого тела капала вода. Он усмехнулся и протянул ей руку:
— Нечистые намерения?
Она взяла его руку и шагнула к нему:
— Да.
— Хороший ответ, — сказал он, поворачивая ее спиной. Потом он привлек ее к себе, к своей уже твердой плоти, взял мыло в руку и начал намыливать ее. От шеи вниз по ключице и дальше.
— Дай мне знать, когда будешь чистой, — шепнул он ей на ухо.
Она улыбнулась.
Он заскользил кусочком мыла по ее груди, по каждому напряженному, твердому соску.
— Как насчет сейчас?
Она покачала головой и с дрожью произнесла:
— Нет.
Он скользнул мылом по животу, по бедрам, потом между влажными завитками на лобке:
— Здесь? Это то место, где нужна моя помощь?
Она кивнула, не в силах произнести ни слова, пока он гладил и скользил по ней мылом, словно смывая с нее печаль и неуверенности, доставляя ей блаженство снова и снова…
Фраза, «еда в постели», сегодня вечером приобрела для Дэмьена совершенно новый смысл. Как хорошая жена, Тэсс подала ему спагетти и шампанское, то и дело останавливаясь, чтобы поцеловать его, ткнуться в него носом и промурлыкать ему, что не может не думать о том, что он сделал с ней в душе.
Это был чистый ад.
И блаженные небеса.
Завтра вечером он уезжал в Калифорнию, и все в нем кричало, чтобы он остался, простил ее, бросил все и попытался быть счастливым хоть раз в своей несчастной жизни. Но что-то появилось в нем за эти шесть лет и было сильнее, чем его чувства к Тэсс. Дэмьен поставил бокал с шампанским и посмотрел на нее. Он никогда не видел ее более прекрасной. Счастье и удовольствие после занятия любовью отражались у нее на лице.
Внезапно он словно очнулся от наваждения и будто отрезвел. Только дурак мог мечтать видеть ее каждый день вот такой, каждое утро, едва открыв глаза.
Глубоко вздохнув, он попытался подавить внезапное чувство разочарования.
— Эй, Тэсс, могу я спросить тебя кое о чем?
— Конечно.
— Ты жалеешь о чем-нибудь?