— Что ты об этом думаешь?
Простоватый Тим, нисколько не усомнившись в том, что свист относится к впечатляющим бедрам очаровательной корреспондентки, честно ответил:
— Я думаю, что это главное достоинство русских девушек!
Рей усмехнулся:
— Да я не об этом. О девушке в целом. Что она, по-твоему, собой представляет?
Тим, как всегда в затруднительных случаях, потер переносицу:
— Это не Ир. Тут случай посложнее. Ты дальше смотри.
Рей отложил фотографию бегущей по песку и удивленно хмыкнул:
— А это кто?
— Она же. Не узнал? Как ты и хотел: там — мокрая, здесь — сухая. Ну и так далее…
Рей молча просмотрел фотографии Ники, снятые в библиотеке, и повернул к Тиму оживленное лицо.
— Похоже на мистификацию. Тем веселее. Посылаем вызов!
Это прозвучало двусмысленно, и друзья расхохотались, как мальчишки.
Зазвонил телефон. Рей не сразу узнал мурлыкающий голос. Эйлин была уже далеко, дальше Гавайских островов, где-то за пределами его жизни.
— Это я, Рей. Ты соскучился? — вкрадчиво мяукнул жеманный голосок.
— Нет! — радостно ответил Рей, глядя на снимок солнечной русской девушки: она сидела на пляже, запрокинув голову, ее лицо было немного грустным, но уголки лукавого рта все равно загибались вверх. — Нет, я не соскучился, Эйлин.
У девушки было красивое имя — Виктория.
Никины хлопоты
Ника послала письмо от имени Виктории. Если парень — океанолог, он мог встречать ее публикации в научных журналах. Вызов в большом синем конверте с изображением орла пришел очень быстро, и Ника, расписываясь в получении, довольно усмехнулась. Ага, проняло! Молодец Кешка, фотографии получились замечательные. «Расплату» с ним она отложила на канун отъезда, сейчас было некогда, дел еще предстояло немало. Ника ограничилась тем, что чмокнула его в тщательно выбритую щеку и разъяснила ситуацию. Особо не мудрствуя, она просто-напросто поставила на свое место Вику. Якобы та увидела фотографию и — «нашла наша Ассоль наконец своего принца!». Выходило так, что это Вика собралась замуж за океан, Ника же поедет с ней, чтобы разыскать родителей. А фотографировалась Ника вместо Виктории просто потому, что сестренка слишком застенчива и не умеет позировать. Получилось вполне убедительно. Кешка даже порадовался за Вику, вызвав у Ники слабые пока угрызения совести.
Итак, Вика была пристроена — визу ей обеспечит брачное агентство. Надо было подумать о себе. Ника порылась в переписке родителей и, к своей радости, — ну точно, судьба! — отыскала конверты, на которых красовалось название того самого города, где проживал Рей Гилфорд. Адресанта звали Тимоти Браун, и, судя по количеству писем, у него с родителями были довольно тесные отношения. Не слишком ли дружеские? Нике совсем не хотелось, чтобы Тимоти знал, что у Ивановых есть дочери-близнецы. Она написала ему, что хотела бы узнать о том, как родители провели последние дни в Калифорнии. Просила разрешения приехать, переговорить лично. Заодно спрашивала, не упоминали ли Ивановы о дочери. Вскоре от Тимоти пришло письмо, в котором он пунктуально отвечал на все ее вопросы, и — вожделенный вызов. «Да, — писал он, — Андрей упоминал о дочери, которая пошла по его стопам». Об одной? Обидно, но весьма кстати в данном случае. Роль дочери-океанолога, конечно, сыграет Вика. А Ника… Ну, там разберемся! Она решила пока не думать о деталях розыгрыша, а сосредоточиться на подготовке к отъезду. Главное — попасть в Америку. С визой проблем не оказалось, причину для выезда — узнать о пропавших без вести родителях — сочли убедительной.
— Ура! — торжествовала Ника. Дорожные расходы и проживание в Штатах обязались оплатить американские друзья, да еще и по самому высшему разряду. Они с сестренкой полетят «как белые» — в салоне первого класса комфортабельного «боинга». Антиквариат был спасен. Собранных денег должно с лихвой хватить на подготовку. Прежде всего Ника решила заняться гардеробом.
Виктория готовилась к экзаменам, и Ника ей не мешала. Она была рада, что занятия отвлекают сестру от ненужных переживаний. Ариша, срочно вызванная из деревни и донельзя счастливая, что снова видит своих ненаглядных девчаток, готовила еду и убирала квартиру, освободив Нику для поездок по дорогим бутикам и престижным дефиле, где та увлеченно подбирала гардероб, который должен был сделать собирательный образ невесты неотразимым для миллионера. Сперва Ника, ошалев от крупной суммы, оказавшейся в ее распоряжении, начала скупать изящное белье, купальники последних моделей, домашние и пляжные кимоно, халаты и пеньюары, но, увидев, как быстро тают деньги, опомнилась и решила приобрести лишь небольшое количество вещей, но обязательно элитных и изысканных.
Самым дорогим ее приобретением оказались три вечерних платья, купленные после демонстрации моделей известных отечественных кутюрье. И, хотя это были лишь копии, которые обошлись ей в несколько раз дешевле, чем оригиналы, Ника почти исчерпала свои возможности, казавшиеся ей несколько дней назад почти безграничными. «Ничего, — утешала она себя, — вот выйду замуж за миллионера…»
Наконец все было позади: Викины экзамены, беготня по магазинам, формальности, связанные с отъездом, прощание с друзьями и безутешной Аришей, оставшейся сторожить квартиру, и… кое-что еще.
Молчаливый Иннокентий отвез сестер в Шереметьево-2.
Между Россией и Америкой
Виктория впервые летела в салоне первого класса и по-детски радовалась комфорту и уюту. Справившись с головокружением, она приникла к иллюминатору. Москва уже походила на игрушечный городок — они с Никой любили в детстве строить такие города из конструкторов, привезенных родителями из-за границы. Это были роскошные наборы цветных деревянных деталей с крышами, колоннами, оконными рамами, дверями, деревьями и машинами.
Вика хотела напомнить об этом сестре, но та, похоже, дремала, прикрыв глаза и откинувшись на спинку кресла. «Устала сестренка, — виновато подумала Виктория. — Еще бы: взяла на себя все хлопоты, дала мне окончить институт». Она вспомнила, как Ника, отказываясь от ее помощи, заявила: «Тебе необходимо доучиться, а я обойдусь. Жене миллионера иметь высшее образование необязательно». «Надо было мне все-таки настоять, — с грустью укоряла себя Вика. — Неизвестно еще, как все сложится. Какая-то я неуместная». Вспомнив это Никино детское словечко — «неуместная», которым сестренка всегда ругала себя за оплошности, Вика невольно улыбнулась.
По правде говоря, грустить ей не хотелось. Наоборот, на душе было хорошо и радостно. Ей казалось, что прежняя Вика — книжница, недотрога и несмеяна — осталась там, в игрушечном городке, скрывшемся под снежным покрывалом облаков. Она сравнивала себя с кэрролловской Алисой, которой удалось «выйти из дома и вдруг оказаться внизу, в вышине, внутри и снаружи, где все по-другому». И ей жадно захотелось чего-то другого, необычного, совсем не похожего на то, что окружало ее до сих пор. В ней бродила какая-то щекочущая смешинка и убеждала, что все будет чудесно. С каждой минутой полета она приближалась к маме и папе. Конечно, они очень скоро найдутся и расскажут о своих удивительных приключениях. Но и кроме этого ее ждет нечто очень-очень хорошее, то, что называется солнечным словом «счастье».
Вика еще раз взглянула в иллюминатор на безбрежную снежную пустыню, но солнце и белизна слепили глаза, и она, задернув шторку, откинулась в кресле и принялась мысленно прокручивать события последних дней.
Университет Вика окончила с красным дипломом. Ректор, поздравляя, задержал ее руку в своей, сказал много добрых и лестных слов и предложил по приезде из Америки зайти к нему поговорить о будущей работе. Потом они целой гурьбой направились домой: однокашники, Ника и вся ее развеселая компания. Проводив виновницу торжества, ребята оставили ее, чтобы она пришла в себя, а сами отправились покупать все необходимое для пира.