В груди становится слишком горячо а в виске начинает покалывать. Продолжать девушка уже не может и замолкает, чувствуя, как сестра кладет свою руку на ее все еще сцепленные на животе руки. И тихий голос:
- А подвеска?
Висок колит сильнее, боль переходит в затылок. Слова вырываются из горла тугими комками:
- Она из этой сумки. Из кошелька.
Тори чувствует, что сестра сжала ее руки сильнее:
- Я понимаю тебя. Понимаю все, что ты сделала и почем ты так поступила. Кроме одного: зачем ты ее сохранила?
Тори открывает глаза и медленно садится, смотрит в глаза сестры и понимает, что чувства переполняют ее, их много. Слишком много. И они вырываются из нее соленой водой из широко раскрытых глаз вместе с шепотом:
- Я не знаю.
Тишина, лишь сцепленные руки сестер, на которые падают слезы Виктории, и снова шепот:
- Не знаю…
Встать утром было сложно, учитывая бессонную ночь. Сестры разговаривали всю ночь и уснули рядом друг с другом, когда солнце уже показало свои первые лучи новому дню.
Утренняя война за одеяло, которое Мэл пыталась стянуть с сестры и заставляя ее вставать, а та, в свою очередь, тянула его на себя, пытаясь укутаться, продолжалась около десяти минут:
- Вставай.
-Нет.
- Давай же.
- Отстань, Мэл, я никуда не пойду сегодня.
- Что за детский сад. Вставай же. Пожалуйста.
Бормотание Тори и то, как она спрятала свою голову под подушку ясно сказали Мэл, что в этой войне она проигрывает.
- Ах так, да? Ну ладно.
Тори услышала удаляющиеся шаги Мэл и пробурчала в подушку, закрывая глаза:
- Ну наконец-то дошло.
Резкий перепад температуры тела заставил Тори вскрикнуть и вскочить с постели. Безумные глаза Тори перескакивали с лица Мэл на чайник в ее руках.
- Ты с ума сошла? Холодно же!!
- Нет, не сошла. Ты не оставила мне выбора. Одевайся, мы опаздываем.
Тори зарычала от бессилия. Спокойствие Мэл никак не вязалось с теми методами, которые она выбирала для достижения своих целей. И эти методы Тори совершенно не устраивали, хотя, надо отметить, что своего сестра добилось – сна у Тори теперь не было ни в одном глазу.
- Ты больная! Не хочу я туда идти!
- Прекрати обзывать меня. Мы не будем прогуливать уроки, – голос Мэл стал тише, – Тори, пожалуйста, прекрати орать.
- Ты просто невозможная! Невыносимая! Самая упертая и бестолковая из всех сестер! Я не понимаю, почему я тебя до сих пор не заперла где-нибудь в комнате? Психованная…
Через десять минут сестры уже шли в школу, а Мэл спокойно и даже радостно слушала громкие возмущения сестры. Мэл даже не думала обижаться. Тори давно не позволяла себе показывать свои эмоции и Мэл за два года настолько привыкла к молчанию и недовольным взглядам в свою сторону, что брюзжание Тори для нее звучало сейчас как музыка. Ночной разговор что-то приоткрыл в Тори, которая сейчас, вопреки своему обычному равнодушию, вполне свободно выражала свое недовольство, повышая голос и злобно сверкая глазами в сторону Мэл, иногда взмахивая руками. Тори же не понимала выражения лица сестры, которая почти не отводила от нее взгляда. Чуть поднятые уголки губ Мэл говорили о сдерживаемой улыбке, вопреки тому, что та сейчас слушала о себе довольно неприятные вещи. Более того, Тори не могла понять, откуда в сердце появилось едва заметное волнение и пугающая свобода.
Неужели, Розалия была права...?
Кастиэль
Кастиэль шел вперед и не сводил удивленного взгляда с силуэтов, идущих впереди него.
- … неадекватно себя ведешь! Почему я, спрашивается, должна это терпеть? Черт возьми, да ты просто невыносима!...
Если бы Кастиэль не видел своими глазами эти длинные черные волосы, обладательница которых выкрикивала все эти оскорбления в сторону идущей рядом девушки с такими же волосами, только заплетенными в косу, он бы никогда в жизни не поверил, что это действительно его новые одноклассницы. Виктория быстро шла вперед, поливая сестру грязью и иногда взмахивая руками от избытка чувств. Стоп, Что? От избытка чего? Чувств? Виктория? Эта шутка?
Продолжая двигаться на некотором расстоянии от девушек, Кастиэль, сам того не замечая, залюбовался отблесками солнечных лучей, запутавшихся в длинных черных волосах и довольно грациозными взмахами рук девушки, которая продолжала ругать свою молчащую сестру. Кастиэль нахмурился: неужели эта Мелисса не может ответить даже своей сестре, которая словно с цепи сорвалась и даже не думает замолчать и подумать о том, что, возможно, ее слова обижают сестру? В голове промелькнуло: какие же они странные, эти новенькие, а эта Тори, оказывается, совсем психованная. А Кастиэль, сам того не замечая, продолжал любоваться колыхающимися от ветра и переливающимися на солнце волосами идущей впереди девушки.
Тори
Как только девочки приблизились к школе, Тори замолчала, захлопнулась, как устрица, натянула на лицо вечную маску безразличия и молча прошла мимо Ирис, которая жизнерадостно поздоровалась с сестрами. Когда девочки проходили мимо музыкального класса, Тори остановилась и нахмурилась. Мэл тоже остановилась, глядя на Тори:
- Тори, я.. Извини меня.. Мне очень-очень ж…
- Хватит, Мэл. Я в порядке.
Холодный взгляд. Равнодушие. Снова.
И голос Кентина сзади:
- Ну что, не надумала извиниться?
Тори оборачивается, хмурится:
- Мне не за что перед тобой извиняться.
Кентину ответ девушки явно не понравился, он скрестил руки на груди:
- Да неужели?
- Представь себе. В том, что с тобой случилось, виноват ты сам, – Тори прищурилась, глядя на то, как шок на лице парня сменяется злостью:
- Я сам? Да ты в своем уме?!
- Да, представь себе. А вот на счет тебя я сомневаюсь. Оставь меня в покое.
- Ах ты су..
- Тихо! – Тори и Кентин обернулись на Мэл, которая прервала их разговор весьма необычным для нее способом – перебила парня на середине фразы.
Подойдя к Кентину, Мэл заглянула ему в лицо. В ее глазах застыло сожаление, когда она заговорила:
- Кентин, в том, что с тобой случилось, виновата я, и только я. Тори тут ни при чем. Это я забрала у нее это украшение и отправила его тебе. Я написала ту записку и подписалась именем Виктория. Мне очень жаль, правда. Я не хотела, чтоб так получилось, не хотела навлечь на тебя проблемы. Если ты сможешь, пожалуйста, прости меня.
Две пары ошеломленных взглядов были прикованы к Мэл, которая медленно протянула свою руку, будто хотела взять Кена за руку, но в последний момент передумала.
Кентин моргнул, переведя взгляд на Тори, которая, едва ли не впервые в жизни, не знала, что сказать.
Повисшую тишину нарушил знакомый недовольный голос Кастиэля: