- Это ты меня сейчас отправляешь в медпункт вместо благодарности?
Тори удивленно хлопает глазами, а Кас влезает со своим комментарием:
- Роза, у нее очень серьезные проблемы с благодарностью.
- Прикрой рот! У меня нет никаких проблем!
Роза удивленно смотрит сначала на Каса, потом на Тори. В золотых глазах плескаются смешинки:
- Ладно, давай поднимайся. А то уже пол урока тут сидишь.
Розалия встает и снова собирается в медпункт, но сделав пару шагов, оборачивается на Тори:
- Эй, Виктория! Зови меня Роза, – переводит взгляд на Кастиэля, – позаботься о ней.
И уходит.
====== Глава 9. Часть сердца. ======
Это еще что такое? Что значит «позаботься»?
Тори собирается встать, как вдруг чувствует, что тепло с плеч переместилось на талию. Она дернулась, толкнув Кастиэля в грудь:
- А ну отпусти меня!
- Успокойся.
- Отпусти!
- Не отпущу, пока не перестанешь визжать. Посиди еще минуту, еще не хватало, чтоб ты снова упала, – Кастиэль наклоняется ближе к лицу девушки, заглядывая в глаза, – Ты четко меня видишь?
Тори медленно кивает, не в силах оторвать взгляда от лица Кастиэля, который внимательно смотрит ей в глаза, будто что-то там ищет.
- И ничего не кружится, не расплывается? Голова не болит?
Кружится. Еще как кружится... Слишком много ненужных мыслей. И тепла на талии.
Тори глубоко вдыхает, чуть встряхивает головой, от чего длинные волосы мягкой волной касаются немного согнутой руки парня.
А Кас смотрит в глаза, которые словно распахивают ему дверь в душу этой … нет, не железки… Она действительно словно стеклянная. Такая чистая и прозрачная. Не смотря на то, что скрывает это.
Сильные руки тянут вверх девушку, которая неосознанно хватается за воротник футболки парня, и вот она уже стоит. Под руками она видит знакомую эмблему и говорит:
- Black wings…
- Неужели у девушки есть вкус к хорошей музыке, – насмешливый голос заставляет Тори резко разжать кулаки и отпустить футболку Кастиэля.
- Отпусти.
- Нет. Пока ты не поблагодаришь меня.
От поднявшегося внутри возмущения девушка задохнулась и толкнула парня в грудь, хотя его руки все еще крепко держали ее за талию:
- Ты больной? Ты чуть не убил меня!
- Тебя так просто не убьешь, а, стекляшка? – Кастиэль фыркает и смотрит на девушку, которая вдруг резко побледнела и широко распахнула глаза. Кас увидел, как ее губы шепчут:
- Стекляшка..
- Эй! Что с тобой? – Тори смотрит куда-то сквозь него, а губы продолжают двигаться, повторяя одно слово, словно заклинание.
Она слышит, как они снова обзывают ее, припирая к холодной стене ненавистной комнаты. Смеются в лицо. Как будто она не такая, как все. Как будто она хуже них.
…слабачка… что, сестренку потеряла?...да ты жалкая…и куда ты дела свою Изабеллу, стекляшка?
Кастиэль трясет девушку за плечи:
- Виктория! Да что с тобой?
Тори возвращается мыслями в школьный коридор и резко толкает парня в грудь, толкает еще раз, в голове полная каша из обиды и гнева, а из горла рычание:
- Откуда ты знаешь?!
Только что беззащитная и мягкая девушка на глазах Кастиэля превращается в злобную фурию, которая, снова толкает его. Кастиэль же смотрит лишь в невероятной синевы глаза, в которых сейчас, кажется, плескается океан из эмоций. Еще минута, и он утонет в этой синеве такой прозрачной ярости. Удары прекратились так же неожиданно, как начинались. И шепот:
- Мэл.
И громче:
- Это Мэл, да?
Тишина.
- Что она тебе рассказала?
- Ничего.
- Не ври!
- Почему вы до сих по... Боже, что тут происходит?
Тори не обратила никакого внимания на подошедшую Розалию, все ее внимание было приковано к парню. Кастиэль посмотрел на Розу и сказал ей:
- Мы сейчас придем. Роза, иди в класс. И передай Мелиссе, что с Тори все хорошо. Она волнуется.
Роза кивнула и, кинув еще один удивленный взгляд на Тори, зашла в класс.
Кастиэль понимает, что это слишком. Эта девушка слишком много себе позволяет. Какого черта он должен отчитываться перед ней? Кто она такая вообще? С каких таких радостей он должен волноваться за нее?
- Ничего она мне не рассказала! Только про прозвище, которое тебе дали.
С этими словами Кас обходит онемевшую девушку и заходит в класс.
На урок Тори так и не пошла. Она села на полу в коридоре и обхватила себя руками. Хотелось сжать себя до перекрытого дыхания, до черноты в глазах, до боли в ребрах, в которые, как в прутья клетки, бьется птица собственного сердца. Птица, которая нашептывает девушке об ошибках прошлого, которые она повторяет в настоящем. Ничего не случается дважды. Кроме тех ошибок, которые мы повторяем сами снова и снова…
- Вик, угомонись! Мы что-нибудь придумаем.
- Да что мы придумаем, Бэлла?! Нас трое, понимаешь? Трое! А тебя удочеряют! Одну! Ты не понимаешь? Нас разлучают! А если тебя увезут куда-нибудь?!
- Я понимаю, поэтому и говорю тебе угомониться. Хорош орать, голова уже болит. Я знаю, что буду делать. Уже через неделю или две от меня откажутся, и я вернусь к вам…
- То есть как не действует?
- Не знаю. Я что только не делала. Дома переломала почти всю мебель. Называла приемных такими словами, что стыдно до сих пор. Из дома уходила на несколько дней. Даже сказала что я наркоманка. Каких то придурков домой приводила. Вик, на них ничего не действует. Я пытаюсь, но они ни в какую не хотят вернуть меня сюда.
- Да чтоб их всех...!!
- Я знаю, в чем проблема. Вечером во вторник я подслушала их разговор: они знают, что я хочу вернуться к вам. Они это понимают, поэтому терпят все, что бы я ни делала.
- ДА ЧТО ЗА БРЕД! В приюте столько одиноких детей! Кому пришла в голову идиотская мысль удочерять одну из тройняшек?! Черт бы их всех...
- Вик, погоди. Все будет хорошо. Может быть, они смогут забрать к себе и вас… Я не знаю, но попробовать то можно. Я все для этого сделаю, или вернусь к вам сама. Обещаю тебе.
- Вы не понимаете, ее нет уже полтора месяца! Она никогда так на долго нас не бросала!
- Виктория, угомонись! Не забывай, где ты находишься и с кем разговариваешь! Это место – детский дом! И если отсюда забирают ребенка, то он уже не принадлежит нам! У Изабеллы теперь есть своя семья и вам с Мелиссой надо ее забыть. Так что заканчивай истерику, не то заставлю мыть полы во всем крыле.
- Пожалуйста, скажите мне!
- Виктория, ты сидишь в полицейском участке! Тебя обвиняют в краже, в порче имущества, в беспризорничестве! Если бы не твой смотритель – ты бы уже находилась за решеткой! И сейчас, вместо того, чтобы быстрей вернуться к своей сестре в приют, ты сидишь и просишь меня о какой-то ерунде? У меня и без тебя работы хватает!
- О ЕРУНДЕ?! Я Прошу вас рассказать мне все, что вы знаете о моей пропавшей сестре! ПРОПАВШЕЙ СЕСТРЕ! Как вы смеете это называть ерундой?! Как можете отмахиваться от такого? Это серьезно!
- Виктория, у тебя есть сестра. И она сейчас ждет тебя в приюте. Уходи отсюда сейчас же, не то я тебя точно посажу в обезьянник на несколько дней!
Разочарование проявляется неприятной горечью в горле. Я встаю и медленно идеу к двери… Бэлла пропала… Люди так просто не пропадают… Оборачиваюсь. Слезы на глазах, и.. Неужели это мой голос? Такой...мертвый:
- Ваше сердце… Вы его чувствуете? Оно бьется у вас в груди?
В ответ – кивок. А вместо меня говорит мое отчаяние:
- А мое сердце не бьется, потому что состоит из трех частей. И одну его часть у меня отняли.
Проблеск надежды в моей душе затмевает подступающее к гору отчаяние. Я не оставлю поиски. Я найду Бэллу. С помощью этого человека или без него.
- Стой! Вернись.
Иду обратно. Или ползу. В ногах – слабость, в сердце – надежда.
- Виктория, послушай меня очень внимательно. Мой коллега вел это дело, поэтому я знаю кое-что. Приемные родители твоей сестры действительно увезли твою сестру. Они собирались уехать в Бостон, – сотрудник напротив видит в моих в глазах радость и надежду, что светятся ярче с каждой секундой, – но по дороге с ними случилось несчастье. Никто из них не выжил…