- Ты глухой? Я СКАЗАЛА ТЕБЕ ВЫМЕТАЙСЯ ВОН!
- Тшшш, – Кастиэль приложил палец к губам девушки, которая от удивления издала какой-то странный звук, вроде тихого писка. Кас вдруг резко выставил руки по бокам от девушки, заперев ее в ловушке между своими руками и кухонным столом.
Тори от неожиданности прижалась как можно ближе к столу, отклоняясь от парня. И почувствовала какое-то странное волнение в груди.
Толкнув руку Каса, девушка вперила в него хмурый взгляд:
- Что у тебя за приколы?! Отойди! Отпусти меня и уйди отсюда!
Кастиэль чуть наклонил голову к девушке, отметив, что от нее приятно пахнет яблоками, а ее макушка достает ему только до подбородка.
- Такая маленькая, и такая шумная.
- Это я-то маленькая?! Сам ты гном! Мало того, что приперся в чужой дом без приглашения, так еще и обз..ЭЙ! Что ты..
Кас резко наклонил голову еще ниже, и его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от поднятого к нему лица Тори.
- Так ты угостишь меня чаем? Я, как-никак, в гости к тебе пришел, – хитрые глаза скользили по лицу Тори, которая всеми силами старалась стряхнуть с себя это сероглазое наваждение.
- Нет, ты ввалился в чужую квартиру без спроса и приглашения. Это не гости, это наглость.
Кастиэль хмыкнул. А Тори молила всех богов объяснить ей, что с ней происходит. Что за дрожь в коленях? Она стояла, прислушиваясь к себе и вдыхая легкий запах одеколона и чего-то еще. Чего-то свежего и такого …близкого? …так пахнет дождь…От него пахнет дождем, а в глазах цвета грозы вместо молний почему-то плескается такой теплый и приятный свет, в который хочется закутаться, как в теплое одеяло зимой. Его горячее дыхание пускает по ее спине мурашки ужаса и… удовольствия?... Вереница мыслей и девушка слышит свой слабый голос, будто со стороны:
- Уйди.
- Только после того, как ты напоишь меня чаем, – Кастиэль легко улыбнулся и отошел. В легкие Тори снова проник воздух. Она задержала дыхание?
- Вот еще. Какого черта ты тут делаешь? – девушка скрестила руки на груди, но подходить к Касу больше не рискнула.
- Решил тебя проведать.
- Ну конечно. Я жду.
- Ничего интересного ты не услышишь. Прогуливать уроки лучше в теплом доме, чем торчать на школьном дворе.
- Ах, вот в чем дело, – Тори прищурилась, – а теперь слушай меня. Я тебя не звала. Не приглашала. И сейчас говорю тебе уйти. Вон. Отсюда.
Кас отвернулся и быстро вышел и кухни. Через несколько секунд Тори услышала звук хлопнувшей двери…
Подошла к окну. Он шел прямо, не оборачиваясь. Движения резкие, неспокойные. Что бы это могло значить? И что значит дрожь ее собственных рук?
Мэл вернулась домой вечером, задержавшись в школьной библиотеке.
-В библиотеке?
- Ну да.
- Ой ли?
- Тори, я не понимаю тебя.
- А с кем ты была в библиотеке?
- Эээ, – уголки губ дернулись в сдерживаемой улыбке, Тори кивнула:
- Все с вами понятно.
- Тори, подожди. Что за манера, сказать что-нибудь непонятное и уйти. Что тебе понятно?
- Ты неплохо подружилась с нашим милым старостой, а?
Тори вдруг хихикнула и подмигнула сестре, удивившись этому не меньше Мэл, брови которой, казалось, поднимаются с каждой секундой все выше.
- Тори, что с тобой происходит?
Тори улыбнулась. Что с ней происходит весь день, она не знает. После того, как Кастиэль ушел сегодня утром, она почувствовала внутри что-то.. Какую-то легкость. И эта легкость заставляет Тори улыбаться и подкалывать сестру. Железный обруч, державший сердце Тори скованным последние четыре года, сейчас будто расслабил свою хватку, давая вздохнуть и улыбнуться так широко, как того просит душа. Вдруг захотелось петь. Тори вдруг охнула: Вот оно! Вот что ей нужно!
Мэл вздрогнула:
- Что? Что с тобой?
Мэл видела, что в голове сестры крутятся и сменяют друг дружку какие то мысли, которых уловить не могла. Да и сама думала сейчас о другом: она не могла налюбоваться на улыбку Тори. Как же давно она не видела эту улыбку. Не гримасу, которую та выдавливала и себя через силу, дабы не обидеть сестру, а эту искреннюю улыбку с ямочками на щеках и чуть прищуренными глазами. Мэл не знает, что происходит с ее сестрой, но она хотела, чтобы это не заканчивалось.
Тори шла по улице, чувствуя себя нашкодившей школьницей и пугаясь своих мыслей, при этом не переставая робко улыбаться им. Она улизнула из дома посреди ночи! И это она-то называла Мэл чокнутой? Да Тори не далеко от нее ушла. Воздух был прохладным и покрывал тело мурашками, которые, бегая по рукам и спине, заставляли Тори чувствовать себя живой, чувствовать ветерок в своих волосах, передние пряди которых она сейчас заколола заколкой сзади. Половина луны украшала ночное небо и освещала своим холодным светом редкие серые облака, которые, купаясь в этом белом свете, создавали впечатление мягких кусков ваты в небе, по которым растеклись краски разных оттенков синих и серых тонов. Словно ночная небесная перина. Такая мягкая и такая недосягаемая.
Тори тряхнула головой, снова пугаясь своих мыслей. Раньше она любила смотреть на луну, часто выходила ночами на улицу или просто садилась на подоконник. Лунный свет успокаивал, придавал сил и отвлекал от посторонних и ненужных мыслей. Но она уже давно не смотрела наверх.
Подойдя к забору со знакомой выемкой в камне, Тори сжала себя руками, засомневавшись в правильности того, что она делает. Подняв взгляд на луну, Тори тряхнула головой и уже через пару минут девушка остановилась перед знакомой деревянной дверью. Той самой, которая была немым свидетелем ее слез. Ее трусливого побега.
Протянутая рука, легкий скрип, шуршание руки по стене…
Щелк!
Все было точно так же, как в прошлый раз, кроме крышки пианино: сейчас она была открыта. Словно приглашение для Тори, которая сжала руки в кулаки, почувствовав покалывание в кончиках пальцев и легкую дрожь в коленках.
А ведь последний раз я играла, когда узнала, что мы потеряли Бэллу…
Боль снова сдавливает горло, сердце снова тонет в тревоге.
Только не снова! Пожалуйста, отпусти меня. Пожалуйста!
Не смотря на усиливающуюся слабость в ногах, Тори медленно приближается к инструменту. Это же всего лишь кусок дерева и клавиши. Давай же, ты сможешь.
И знакомый шепот в голове:
- Тори, твоя душа молчала слишком долго …
Словно соглашаясь с этим утверждением, сердце Тори пропускает удар, а потом ускоряет свой бег, будто пытаясь догнать то, что уже потеряно навсегда.
Медленно сесть на табурет. Тук-тук, тук-тук. Коснуться ледяными пальцами клавиш, легко провести по ним самыми кончиками ногтей… Тук-тук, тук-тук… Давай же. Так хочется. Так нужно. До боли в груди и разливающейся горячей волны где-то в районе солнечного сплетения.
Первый неуверенный звук разрывает тишину и барабанные перепонки, сердце еще больше ускоряет свой бег, кончики пальцев начинает покалывать еще сильнее, а горячая волна распространяется теперь уже по груди и животу.
Пальцы узнают, они помнят. Душа помнит. Следующий звук, почти сразу за ним еще один. А дальше просто музыка. Сначала неуверенно, пальцы начинают все быстрее перебирать клавиши, чувствуя то, чего им так не хватало, пытаясь насытиться и утолить ту жажду, на которую Виктория добровольно обрекла себя. Покалывание в пальцах сходит на нет, и там, где до этого ледяные пальцы еле касались клавиш, сейчас быстро бегают словно охваченные огнем пальцы, играя до исступления и потери всех душевных сил, которые тут же возвращаются к ней вместе с музыкой. Минута..две..пять..
Пальцы замедляются, звуки из неистовых превращаются в тихие и нежные… Медленная музыка и тихий голос, сливающийся с такими знакомыми звуками клавиш и такой родной колыбельной песней:
Я в ладошку звезд наберу,
Я развею их на ветру.
На шершавом небе ночном
Звезды вспыхнут светлым огнем.