Под конец полёта Алина довела всех, кого только можно. Когда стало тихо, Этери издала облегчающий стон, Даня обернулся. Загитова уютно устроилась, укутавшись в плед. Она спала. И это подействовало на всех одинаково — всех потянуло спать.
К вечеру Даня все же приложился к бутылке, не в силах больше контролировать свои эмоции, нервы и страхи. Он стянул с себя рубашку, подошёл к зеркалу и осмотрел следы, оставленные Алиной. Она злится. Нет. Она очень сильно злится и, возможно, не понимает, почему Даня поступает, как настоящий мудак по отношению к себе. Он хотел бы поделиться с ней тем, что чувствует, но почему он думает, что она не поймёт? Возможно, она поймёт его даже больше, чем он сам.
Юки подпрыгнула, шипя и выпуская когти. Даня уставился на кошку, а через пару минут раздался стук в дверь. Он распахнул дверь и, раскрасневшаяся от мороза Алина, юркнула в теплую квартиру Дани.
— Ты не сказала, что придёшь, — растерялся Даня, глядя на неё.
— Ну, дома скучно. А у тебя, я смотрю весело…
Даня взглянул на себя и пожал плечами. Пока Алина снимала верхнюю одежду, он для приличия накинул на себя футболку. Алина вошла на кухню в тот момент, когда Даня открывал холодильник.
— Пойдем я тебе что-то покажу.
Даня повернул голову на её голос и пошёл за ней. Алина вытряхнула все из своего рюкзака. Оттуда выпал плакат наподобие тех, кто висит в кабинетах окулистов. Даня покосился на Алину.
— Ты серьезно?
— Мне нужно знать, насколько все плохо, — тихо произнесла Алина, — ты должен довериться мне, ладно?
— Нет. Брось это.
Алина бросила на пол какой-то учебник, он не смог определить какой именно, да и не собирался. Девушка вырвала из его рук плакат и ушла. Раздавались какие-то звуки, Даня тщетно пытался разглядеть Алину, но понимал, что она где-то у стены.
— Так. Это какая буква?
Голос Алины строгий, серьёзный и… Дрогнувший.
— Я даже тебя не вижу, — Даня старался выглядеть спокойным.
Что-то упало. Алина подошла ближе и опустилась на диван, сжав свои колени так сильно, что Дане почудилось, будто и на них останутся следы от её маникюра. Когда она, наконец, подняла на него взгляд, Даня мужественно выдержал его.
— Мне страшно, — призналась Алина. — Почему ты игнорируешь врачей? Думаешь, что они не знают, как поступить, или что?
В голосе у Алины слышались отчаяние, но что он мог с этим поделать? Только тихо сидеть и слушать её, иногда пожимать плечами. Да и вид, он уверен, у него сейчас как у побитого щенка, который понятия не имеет за что его наказывают. Алина протянула руки, но Даня шугнулся, немного отодвигаясь от неё. Она не стала настаивать, роняя руки. В глазах Алины он не увидел разочарования, только страх и жалость. Она должна была сейчас сидеть дома и жалеть себя, как это бывало раньше — займи она не первое место. Но она была рядом. С ним.
— Ну что ты? — Даня заметил на щеках Алины слезы. — Ты с ума сошла? Не реви…
— Это ты сумасшедший, добровольно слепнешь, ради чего?
«Не знаю» — пронеслось в голове у Дани.
— Когда это началось, хоть скажешь?
— Несколько месяцев назад. Я, кажется, ударился о борт и потерял сознание. Не помню, как все началось, просто стал постепенно терять зрение.
Алина постаралась рассмотреть его глаза, но Даня это понял и теперь отводил взгляд так, чтобы она не пялилась на него. Оба не понимали, какого черта происходит, но оба теперь были в ловушке собственных страхов. Даня первый очухался, решив уже до победного изливать чувства.
— Мне страшно, что Этери не станет ждать, пока я вылечусь. Это долго и я понимаю это. Разгар сезона, Алин. Ты ведь понимаешь, что скоро Чемпионат мира? Слепой хореограф, кому он нужен?
Алина прижала руку к губам. Теперь у неё началась настоящая истерика, она тщетно пыталась сдержать слезы и рыдания.
— Я не думала, что так все плохо, — выдавила она.— Ты же можешь потерять зрение. Неужели работа для тебя важнее, чем…
— Да! Ты не понимаешь…
И, когда он это сказал, проклял всех, кто сделал это с ним — убедил, что он кому-то что-то должен. Всё то, что он пытался доказать Алине, желая ей наплевать на хейтеров, болельщиков, пытаясь убедить её не обращать внимание. Но это было сложно, понимать, что однажды ты просто станешь для всех никем. И сейчас Даня был на том этапе жизни, когда все могло так для него кончится.
— Ты не думал, что дело может быть не только в зрении, — из груди Алины вырвался всхлип, она заставила себя успокоиться и продолжила давить на чувство страха.— Что, если ты действительно повредил какую-то часть мозга. Ты же сам сказал, что приложился головой.
— Это уже мои проблемы и я сам их решу. Давай мы не будем больше об этом говорить?
Алина прильнула к нему. Он не стал её отталкиваться, не хотел потому что. С ней ему было спокойно и слушать её тихую ругань, и чувствовать несильные толчки в живот, когда она злилась. Все это напоминало ему о том, что есть люди, которые любят его не за достижения в карьере. Возможно, однажды он поймёт, что он тот, кто он есть.
А пока… Пока он жертвует собой ради чего-то великого.
========== Часть 13 ==========
Он пытался вставить ключ в замок. Руки дрожали, не слушались, он не мог сосредоточиться. Перед глазами мерцало все тоже непонятное сияние. На днях Алина спросила его: «что ты видишь?». На что он ответил — силуэты, немного цветов и расплывчатые очертания своих рук. Так было неделю назад. Если бы Алина спросила «что ты видишь сейчас?» Даня бы соврал и ответил тоже самое, что и в прошлый раз. Но это было далеко не так. Все, что было перед глазами, даже картинкой нельзя было назвать. Это можно было сравнить с тем, что тебе резко посветили фонарём в глаза, ты поймал «зайчиков» и они теперь вечно тебя преследуют. А кроме них… Кроме них, сущая пустота. Даня научился различать день и ночь. Днем сияние становилось ярче, насыщенней, будто слепило. Стоило выключить свет и оно немного уменьшилось. Даня задавался вопросом: а так ли «видят» все слепые? Ему казалось, будто должна быть темнота. Когда он подносил к глазам свои руки, то представлял, какие они и это давало иллюзию, что зрение, оно ещё при нем. Наверное, человек привыкает ко всему. Сложно было поверить, что Даня сможет приготовить себе ужин, когда не видит ровным счётом ничего. Это было сложно, но он справился. Изрезал руки, обжог пальцы, но справился. У него был слух, осязание и он чувствовал запахи. Человек не умирает, лишившись одно из чувств. Он продолжает жить, пусть и не так, как привык.
— Ты не обязана приходить каждое утро.
Алина накрыла его руку своей. Так происходило уже несколько дней подряд. Он наощупь пытался всунуть ключ в замок, она неслышно поднималась, отбирала у него ключ и запирала дверь.
— Хочу и прихожу.
Когда Алина брала его за руку, Даня чувствовал себя в безопасности. Это было странно, ведь она всего лишь такой же человек, как он, человек, который бы не смог защитить в случае чего. Слишком хрупкая для защитницы. Но именно она давала ему ту необходимую опеку, которая сейчас так нужна была Дане. Он не отказывался от помощи, больше нет.
Ключи упали в его карман, а ладонь Алины обхватила Данину, он переплёл их пальцы и шли они в тишине, поскольку Даня был увеличен подсчётом ступенек, ведущих вниз. Их было ровно столько, сколько и вчера. Странное умозаключение, но Дане это показалось хорошим знаком. Он усмехнулся, хватаясь за ручку двери.
— Чего смеешься? — спросила Алина и в голосе у неё появились весёлые нотки.
Ей тоже было нелегко и Даня знал это, пусть и не видел её лица. По её голосу, интонации, манере вечно держать себя в рамках, установленных для того, чтобы н напугать Даню ещё сильнее, чем он уже был напуган. Она старалась не говорить о его слепоте, но иногда, сидя вечерами за математикой, она выдавала что-то типа: