ОФИЦЕР ОЛДМЕН: Мы к этому подходим.
18
Лу
У МЕНЯ НЕТ ВРЕМЕНИ, чтобы об этом разговаривать. У меня есть собственная жизнь, понимаешь? И я жду, когда Бэк за мной заедет. Ну да, ладно, он все равно всегда опаздывает. И я чувствую, будто моя обязанность состоит в том, чтобы показать людям ту Табби, с которой знакома я, а не ту ангельскую девочку, за какую она внезапно стала пытаться себя выдать. (Ну серьезно, она надела кружева в школу в день перед тем, как перестать ходить на уроки. Кто так делает вообще?)
Я помню, где я была, когда узнала о смерти Марка. Я лежала на кровати с маской для лица, ожидая, когда Бэк ответит на мое сообщение. Я написала ему последнее сообщение, и с тех пор прошло почти три часа (не то чтобы я следила за временем). Я о том, что Бэк приклеен к своему телефону точно так же, как и все. Когда мне пришло сообщение, я ожидала, что это от него. Иногда он мне писал, чтобы сказать, что он стоит у меня во дворе, и я, испытывая трепет, тайком шла вниз, чтобы встретить его, убедившись в том, что на мне надето какое-нибудь миленькое нижнее белье.
Но это был не Бэк. Это была моя подруга Триш.
«Ты слышала? Весь “Фейсбук” только об этом и говорит. Марк Форрестер умер. Какой-то несчастный случай во время похода».
Моей первой мыслью (да, она ужасна, и я больше никому об этом не скажу) была надежда на то, что Табби тоже умерла.
(Табби. Звучит так, будто это кличка чьей-то кошки, да? Если бы она была кошкой, то определенно одной из тех диких, у которых постоянно течка.)
О чем тебе нужно знать, так это о том, что произошло на последней вечеринке у Элли перед тем, как Марк умер. И, честно говоря, я не совсем уверена, что произошло, и я не знаю, почему Бэк прописал Марку в лицо, потому что он мне не сказал. Но я знаю, что это как-то связано со смертью Марка, будто это какая-то цепная реакция.
Если тебе доводилось быть на одной из вечеринок у Элли, ты знаешь, насколько безумными они могут быть. Она собирает тусовки пару раз в год, когда ее родители уезжают из города и тем самым, по сути, дают ей свое благословение. Эти вечеринки похожи на клишированные вечеринки из подростковых фильмов, где все заканчивается сексом в одной из спален на втором этаже. Не то чтобы я хоть раз занималась подобным на вечеринке, несмотря на то, что Бэк невероятно горяч и мы с ним делаем это чуть ли не каждый день.
Ну, почти. В общем, это не то чтобы твоего ума дело, так ведь?
И мы сейчас говорим не обо мне и Бэке, а о Табби и Марке. О том, что я видела. Во всяком случае, как я это помню. Все немного расплывчато. Я тогда выпила немного вина. Я обычно не пью. Не так, как пьет Табби. Я ненавижу людей, которые используют алкоголь, чтобы оправдать свое превращение в кого-то другого. Именно так моя мама поступила прошлым летом, когда изменила моему папе с каким-то левым мужиком, с которым она познакомилась в баре. Она отправилась развеяться с подругами и, судя по всему, когда вернулась, рассказала обо всем папе. Она только и повторяла: «Я выпила лишнего, я не понимала, что делаю». Какое удобное оправдание!
Короче, я немного захмелела и отправилась на поиски Бэка. Его трудно не заметить. От него веет опасностью и репутацией плохого парня. До него я встречалась только со спортсменами: футболистами, баскетболистами, бейсболистами. Они все были одинаковыми: скучные, предсказуемые, проявляющие больше интереса к своим мячикам – ха, – а не ко мне. Я не хотела, чтобы перед свиданием за мной заезжал парень в рубашке поло на «Хонде» своего отца. Мне отчаянно хотелось чего-нибудь необузданного, под стать моему внутреннему безрассудству.
Я нигде не могла найти Бэка, что меня немного обеспокоило, потому что мы должны были вместе быть на вечеринке, и, может быть, чуть больше меня обеспокоил тот факт, что я не могу найти его, а это значит, что я все еще плохо его знаю, несмотря на то, что мы были вместе уже почти шесть месяцев. (Ну, в смысле, не то чтобы у нас с ним был разговор о том, что мы встречаемся, потому что, поднимая такую тему, я бы показалась назойливой, а мне не хотелось быть девушкой, которой нужно проставить статус отношений в «Фейсбуке», чтобы чувствовать, будто у нее есть парень. Хотя, между нами говоря, хоть какая-нибудь определенность не помешала бы).
Я понятия не имею, почему я открыла дверь домика у бассейна. Может, потому что все остальные двери я уже проверила. Я видела, как люди употребляют наркоту в этом домике на одной из предыдущих вечеринок у Элли, и это было очень мерзко. Так что я приоткрыла дверь совсем чуть-чуть, и в тот момент я видела спину Табиты. Она сидела на коленях у кого-то, чье лицо я не видела: было слишком темно, и я лишь смогла разглядеть спину Табиты в свете садового фонаря, который выхватил из темноты эту ее уродливую татуировку в виде плюща, вьющегося вверх по спине. На ее заднице лежали чьи-то ладони, а ее волосы почти полностью выбились из «рыбьего хвоста», с которым она пришла в начале вечера.