Пальцы Велги вцепились в подлокотники кресла. К чему этот разговор? Но Инглайв распалялся всё больше:
– А у нас на севере народ жёсткий и решает всё тоже жёстко, но справедливо. Но я желаю тебе удачи, прекрасная Велга. Раз мы друзья… мы же друзья, Велга?
Она ошарашенно закивала, точно заворожённая.
– Тогда я позабочусь о тебе, мой дружок, – пообещал Инглайв и наклонился ещё ближе. От него пахло вином, мясом и потом. И это больше не было ни возбуждающе, ни приятно. – Мне бы не хотелось, чтобы такая красавица погибла.
И снова бросило в жар от его пронзительного взгляда. Но жар этот не был будоражащим.
– Я не погибну, – нерешительно проговорила Велга.
Голубые глаза сверлили её насквозь.
– Мне… душно…
Она подскочила с места, протиснулась сквозь толпу. Один из скренорцев попытался приобнять её, но заглянул в лицо, узнал и испуганно вскинул руки вверх:
– О, прости, господица… госпожа!
Велга остановилась у распахнутого окна, высунулась по пояс, охлаждая горящие щёки.
– Тебе стоит выпить немного вина, родная, – раздался голос матери.
Она встала рядом, упёрлась локтями о подоконник. В руке её был большой кубок. Велга приняла его, сделала глоток. От сладости вина вязало во рту. От терпкого запаха закружилась голова, и она поспешно сделала ещё глоток и ещё.
Мать усмехнулась:
– Если бы ты знала, как я завидую тебе.
– Мне?
– Ты едешь на север…
– Я еду в Проклятый…
– Тсс, родная, – Осне приложила палец к губам. – Не обижай наших гостей. Они не называют так свой город. Он теперь Ниенсканс.
Она покрутила кольцо на тонком пальце. Длинные рукава с вышитыми волнами прикрыли тонкие запястья. Как страстно Велга желала иметь такие же изящные тонкие запястья, белые, точно из снега вылепленные. Но кожу её усыпали тысячи и тысячи мелких веснушек, расцветавших ещё ярче с наступлением весны.
– Уверена, ты полюбишь север. Он у тебя в крови. К тому же, – она обернулась в сторону Инглайва, – эти люди сделают тебя княгиней. Только наберись терпения.
– Не княгиней, – она поджала губы. – Женой ярла.
– И?
– Это не одно и то же.
– Не вижу разницы, – пожала плечами матушка. – Ты женщина. И редкой женщине посчастливится стать женой ярла.
Она говорила с ней как с ребёнком. Велге захотелось уйти подальше. Как можно дальше. На самый север. Хоть в Проклятый город.
– Говорят, – ещё глоток вина и ещё, – что княгинь чаще убивают. Княгиня Гутрун, она же правила в Златоборске, так?
– Во всей Ратиславии, – поправила мать. – Вернее, правил её сын, но Гутрун долго заменяла его на престоле. Она была северянкой, как я.
– И её убили. Теперь в Златоборске Вячеслав Окаянный. Он же убил её, жену собственного брата, а вместе с ней и собственного племянника…
– К чему такие разговоры в день твоей свадьбы, родная?
– Да к тому, что… – кубок в руках дрогнул, и вино перелилось через край куда-то в темноту. – Что я… не хочу…
– Ох, родная, не стоило давать тебе вина, – мать обняла её за плечи и отвела от окна. – Сядь и поешь. И помалкивай, ради Создателя. Ты не можешь пока уйти, и рыдать ты тоже не можешь.
– Но…
– Терпи, – строго потребовала мать.
Слева от Велги по-прежнему сидел Инглайв, справа – подвыпивший и оттого не в меру болтливый отец, а из-под стола высовывала морду Рыжая и с любопытством исследовала всё, что ели люди, надеялась, что и ей перепадёт лакомый кусок.
Слушаясь наставления матери, Велга взяла пирожок, но от расстройства и его не смогла в руках удержать. Пирожок улетел под стол и тут же исчез в пасти Рыжей.
– Ох, глупая псина! – в отчаянной злобе воскликнула Велга. – Оте-ец, – проныла она, – я устала и хочу уйти.
Отец не расслышал её просьбы. Он приобнял своего старого товарища Гюргия Большую Репу. Вдвоём они много лет уже отправляли торговые ладьи по всему свету и успешно преумножали свои богатства. Если и был в Старгороде купец успешнее Кажимежа, так это был Репа.
– Вот тут у меня будут родненькие, – Репа покраснел от выпитого и стал больше походить на редис. – Вот так мы прижмём этих рдзенцев, – он потряс кулаком.
– Потише, Гюргий, – хмыкнул отец.
– А чего тише? Чего?! – распалился Репа. – Все устали от их беспредела. Мы-то думали, вернёмся под рдзенскую корону, заживём. А они все годы кровь из нас пьют. И всё им мало-о, – купец слегка стукнул по столу кулаком, и Кажимеж поспешил убрать подальше от него налитый до краёв кубок.
– Обязательно всё будет, – примирительно сказал он. – Только успокойся. Не кипятись.