Он как-то судорожно улыбнулся и прерывисто вздохнул. Вот теперь стало заметно, что встреча с этим выродком далась ему нелегко.
Пока он мылся, я сварила картошку и пожарила отбивные. Антон вышел, обернутый в полотенце, налил рюмку водки и опрокинул в себя, как родниковую воду. Потряс головой:
– Бр-р-р! Совсем я отвык от таких людей. Их только с водкой можно принимать. Дай огурчик!.. – Он захрустел огурцом и потянулся. – Я его вспомнил, как только увидел. Когда я освободился, за мной несколько дней по пятам ходил хвост. Вот это он и был. Кто он такой, не знаю, но его харя у меня на сетчатке выжжена.
– Ты догнал его? – Я поставила перед ним тарелку и села напротив.
– Ага. Правда, он удирал довольно резво. Видимо, решил, что его будут бить.
– Я тоже так подумала!
– Мы просто побеседовали. Правда, разговор вышел долгий. Я ему объяснял все то, о чем мы с тобой говорили… Что если бы я знал, где деньги, я бы давно их потратил. Да и смысла никакого не было Олегу со мной делиться. В чем профит-то? Ради какой великой цели? Чтобы я вышел раньше него и слинял с бабками? За которые его чуть не ухлопали… – Он налил себе еще одну стопку, опрокинул ее и внезапно засмеялся.
– Ты чего?
– Подумал: вот где пригодились тупые клиенты.
– Что ты имеешь в виду?
– Начальство дрючит нас, как чертей. «Никаких склок, никакой грубости!» Даже если заказчик безмозглый и орет как баран, мы все равно обязаны разговаривать с ним спокойно. Выдержанно! Я раньше так бесился… А сегодня сидим на лавке с этим обрубком, он курит, я ему втираю, что они должны меня оставить в покое… Елозим сто раз по одному и тому же месту, уже достало. Но я все равно думаю: буду повторять сколько потребуется, пока он не въедет.
– И как, въехал?
Антон отправил в рот горячую картофелину.
– Вроде бы! – с набитым ртом выговорил он. – Я все время балансировал между нормальным разговором и угрозами. Они не понимают другого языка. Но, знаешь, у меня хорошее предчувствие. Надеюсь, этот дрищ передаст своим, что я для них – пустой билет.
– А зачем ему нужна была я?
Антон отрезал кусок отбивной, прожевал и лишь тогда ответил:
– Хотел через тебя найти ко мне подходы.
– Каким образом? – изумилась я.
Он пожал плечами:
– Говорю тебе, у этих людей своя логика. Он решил, что очаровал тебя, когда ты была у них в гостях… Значит, можно к тебе подкатить. О том, что ты сбежала от них ночью, он уже успел забыть или вообще не думал. – Антон вытер вспотевший лоб. – Ф-фух! Два часа трепались, а такое чувство, будто я неделю вагоны разгружал. Пойду прикорну на часок. Разбуди меня, вечером пройдемся…
Но разбудить его я не смогла. Антон проснулся только утром, опухший и страшный, словно выпил накануне не две рюмки, а бутылку. Впрочем, так оно и оказалось. Пустая бутылка стыдливо пряталась за мусорным ведром. Значит, он вставал ночью, пока я спала.
Дорого же ему дался разговор с этим уголовником.
Я оценила, как отчаянно Антон пытался держать лицо. Мне нужно было все обдумать…
С этой пустой бутылкой я вновь споткнулась о мысль, как плохо его знаю.
Если разобраться, он ввалился в мою жизнь с такой же бесцеремонностью, как и Ксения. Зачем это нужно моей подруге, я не понимаю до сих пор. Одно могу сказать точно: конечно, Ксения ко мне привязана, даже очень… Но она меня не любит.
А Антон – любит.
Имеет ли значение что-то еще, кроме этого?
Если бы мне было семнадцать, я бы сказала – нет.
Но мне двадцать девять. За Антоном тянется шлейф нехорошей истории с отсидкой и украденными деньгами.
Подозреваю ли я его в том, что на самом деле ему известно, где деньги инкассаторов?
Отличный вопрос.
Три дня спустя у меня все еще не было на него ответа. Я много тренировалась. Наматывала на пробежке по десять километров. Возвращалась домой взмокшая, обессиленная. Но пока я бежала, мысли о прошлом Антона вышибало из головы.
В пятницу я вышла из дома, как всегда, в десять утра. Пробегая через новый микрорайон – ни деревьев, ни кустов, одни заборы и башни новостроек, – увидела девушку, раскорячившуюся над коробкой, которую она пыталась втащить по ступенькам к подъезду. Вокруг не было ни души. Девушка подняла на меня умоляющий взгляд, и я остановилась.
В коробке были книги. До сих пор старые книги производят на меня магическое воздействие. Светоний, «Благие знамения» и «Недопёсок».
Есть книги, которые нам нравятся. Есть книги, которые мы любим. Есть книги, которые мы перечитываем.
А есть книги, из которых мы состоим.
Я состою из «Алисы в Стране чудес», «Улисса», «Ведьмака», «Черной курицы» и как раз таки «Недопёска». Папа читал мне его в детстве, прерываясь от хохота на каждой странице. «Собака походила на сосновый чурбак, укутанный войлоком».