Хорошо хоть пакостей со стороны сатира ожидать не приходилось. Несмотря на его искреннюю ненависть к роду демонов в целом и ко мне в частности, предать он просто не осмелится. Не только по той причине, что тогда ему смерть грозит лютая, во времени максимально растянутая, но и оттого, что сатиры - твари во многом стайные, к собратьям сильно привязанные. Ему было растолковано, что при неподобающем с его стороны поведении я объявлю на его козлиное племя настоящую охоту, сделав их жизнь просто невыносимой. Только и всего.
Ага, нас заметили. Заметив же, охранники торговцев тут же взяли двух чужаков на прицел своих коротких луков. Конечно, прицела как такового луки не имеют, но мысль у меня при виде их действий возникла именно такая. А ещё понимание того, что особого беспокойства они не проявили. Ну появились какие-то два типа - сатир и ещё один, со скрытым под капюшоном плаща лицом - так и что с того? Это дело хозяев, говорить с незнакомцами или гнать в шею. Нас лишь предупредили, чтобы никто не вздумал тянуться к оружию, и приказали ждать хозяев. Они же ждать себя не заставили. Несколько секунд спустя из среднего фургона появились две персоны невыносимо восточного вида, одетые с аляповато-показной роскошью. Примерно одного возраста, лет за сорок, только один был более важным и надутым.
- Смотри, почтенный Шавкат, это тот сатир, что пытался украсть кувшин вина! - воскликнул второй, менее импозантный, одетый в небесно синий халат и с козлиной бородкой. - Неужели он снова хочет попробовать его украсть?
- - Нет, уважаемый Сафир, - отозвался второй, обладатель расшитого золотой нитью халата и туфель с загнутыми носами. - Он не один, с ним кто-то с закрытым лицом. Думаю, из Гильдии Убийц. Столько оружия на себе носят только они.
- Что ассасину нужно от нас?
- Мы его спросим, Сафир, - ухмыльнулся торговец. - Но от нас всегда что-то хотят... и щедро за это платят.
Уже услышал, уже понял. Спасибо вам, облегчили задачу. Теперь можно будет разыграть партию так, что они сами поставят себя в довольно невыгодное тактическое положение. Ну а поскольку мы стояли достаточно близко от торговцев, чтобы даже голос не особо повышать при разговоре, я произнёс:
- Что может привести скромного человека к известным торговцам? Естественно, их товар. Интерес пославшего меня достаточно велик, чтобы почтенные торговцы не были разочарованы.
Для придания словам дополнительного веса, я достал из кошеля пригоршню золотых и ссыпал их обратно, тем самым продемонстрировав, что готов платить.
- Какой именно товар? - навострил уши Шавкат. - Неужели тебе понадобился шёлк, вино или драгоценные камни?
- О нет. Меня интересует тот товар, который умеет говорить. Некоторые слова имеют особенную цену. Слова особого товара!
Выстрел был вслепую, но попал в цель. Я надеялся, что среди перевозимых торговцами пленниц наверняка есть та, которая вполне могла знать нечто важное для кого, под кого я работал. Оба купца заметно насторожились, затем переглянулись друг с другом. Взгляды были из числа тех, в которых читается жажда наживы и в то же время боязнь продешевить.
- Может у нас и есть столь необычный, но обязательно дорогой товар, - заговорил Шавкат. - Но кто ты, скрывающий своё лицо?
- Тот, чьё лицо видят лишь те, кто уже больше ничего не увидит, - ответил я довольно типовой фразой, ещё больше убеждающей торговцев в своей принадлежности к Гильдии Убийц. Некоторые из её членов имели обыкновение, будучи «при исполнении», открывать лица лишь перед своими жертвами. - Зато я готов платить не за сам ваш «товар», а лишь за сказанные нужные слова.
- Это особенный товар, - закатив маслянисто заблестевшие глазки, аж причмокнул Шафкат. - Вай, за большие деньги ее могучему хану Равшат-аль-Джамшуту везём. Он необычных женщин любит. Но она совсем необычная... дикая кошка, не женщина. Зато сама как пэрсик!
- Разговор!
- Пять тысяч, - выдохнул торговец. - И говори хоть день, только руками не трогай. Она...
- Особенный товар, это я понял. Хорошо, я согласен. Но сначала покажите её, хочу удостовериться.
- Тысяча сейчас...
Подавитесь! Всё равно она должна ко мне вернуться, заодно с другими вашими деньгами и ценностями. Высыпаю из кошелька с раскрытый передо мной пустой сундучок ту самую тысячу монет, ощущая витающий в воздухе аромат алчности и желание содрать с клиента побольше денег. Жадность - великий порок. Она застилает разум, мешает здраво размышлять. Но если ей страдают твои противники, то это настоящий дар, которым грешно не воспользоваться.