Среди тех, кто оказался в “Хламе” на дне рождения А. Дейча, была и Н. Хазина. Но в тот же вечер клуб посетил Осип Мандельштам, остановившийся в “Континентале”. Случайная встреча поэта и юной художницы стала для обоих решающим событием. А. Дейч отмечал в своем дневнике, что Мандельштама просили почитать стихи, он “плыл по ритмам” с закрытыми глазами, а “открывая глаза, смотрел только на Надю Х…”[77]. Согласно “Второй книге” Н. Мандельштам, “мы легко и бездумно сошлись. Своей датой мы считали первое мая девятнадцатого года”[78].
Надежда Яковлевна упомянула “Континенталь” в качестве “главной гостиницы города, куда поселили приехавших из Харькова правителей второго и третьего ранга. Мандельштаму удалось пристроиться в их поезде, и ему по недоразумению отвели отличный номер в той же гостинице”[79]. По-видимому, такая оказия представилась Осипу Эмильевичу благодаря тому, что он некоторое время занимал официальную должность в Отделе искусств Наркомпроса Украины. Еще в начале марта 1919 года киевская пресса сообщила о том, что во временной столице республики – Харькове – “для руководства литературно-художественной жизнью Украины при Отделе искусств образован Всеукраинский Литературный Комитет”; целью его деятельности являлось “создание условий, при которых со всей полнотой и силой могло бы проявиться творчество пролетариата и всего трудового народа”[80]. Председателем Всеукрлиткома стал харьковский поэт Григорий Петников. При комитете были организованы секции: поэтическая, журналистская, художественной прозы и критики, лекционно-инструкторская, а также бюро пропаганды. Заведующим поэтической секцией назначили О. Мандельштама[81].
Переехав в Киев наряду с другими столичными учреждениями, Всеукрлитком с апреля 1919 года развернул здесь свою работу, но Мандельштам не принимал в ней заметного участия. Это и неудивительно, если учесть его неприятие конъюнктурного сти хотворчества, отчетливо проявившееся на “вечере стихов” в зале театра “Соловцов”. Все участники вечера подготовили, по словам Н. Мандельштам, “подходящие к случаю стихи с вкрапленными в них лозунгами”, тогда как Осип Эмильевич прочел короткое лирическое восьмистишие из сборника “Камень”, вызвавшее у Надежды Яковлевны ощущение “неуместности этого человека на сцене и несовместимости прочитанного стихотворения с общим состоянием умов”[82].
В конце концов О. Мандельштама лишили жилья в “Континентале”. Потом, после окончательного установления советской власти, эта гостиница использовалась для размещения наиболее важных гостей и иностранцев, она действовала вплоть до 1941 года. В начале нацистской оккупации Киева ее здание, занятое штабом гитлеровцев, было взорвано подпольщиками. После войны руины бывшей гостиницы восстановили для учебных помещений консерватории (теперь Национальная музыкальная академия Украины имени П. И. Чайковского)[83].
Осип с братом Шурой переехали в квартиру Хазиных, в кабинет Надиного отца[84]. Окна углового здания выходили, как уже отмечалось, на две улицы – на Институтскую, шедшую в гору, к элитной местности Липки, и на Крещатик, на котором прямо против дома № 15/2 стояла Городская дума (не сохранилась). Нередко за окнами происходили трагические события. На Липках тогда находились помещения Чрезвычайной комиссии – ЧК, занимавшей бывший дворец генерал-губернатора и несколько богатых особняков. Там совершались многочисленные карательные акции, изо дня в день расстреливали осужденных “контрреволюционеров”. Мертвые тела потом перевозили на Лукьяновское кладбище. Н. Мандельштам вспоминала о событиях августа 1919 года: “Под самый конец, когда большевики перед уходом расстреливали заложников, мы увидели в окно ‹…› телегу, полную раздетых трупов. Они были небрежно покрыты рогожей, и со всех сторон торчали части мертвых тел. Чека помещалась в нашем районе, и трупы через центр вывозились, вероятно, за город. Мне сказали, что там был сделан жёлоб, чтобы стекала кровь, – техника еще была наивной”[85].
В сентябре, после прихода в Киев Добровольческой армии, “бойни” ЧК на Липках и массовые захоронения на Лукьяновском кладбище были обследованы, часть погибших опознали родные и близкие[86]. Впоследствии эти страшные подробности не раз были отражены в эмигрантских публикациях[87]. Безусловно, с чекистскими учреждениями Липок связана строка “Пахнут смертью господские Липки” из стихотворения “Как по улицам Киева-Вия…”