Но в том-то и дело, что все это великолепное образование оказывалось для Лизы бесполезным грузом. Ну хорошо, она получит отличное образование. Но зачем? Зачем она изучала новые и мертвые языки и читала такое количество книг? Чтобы отправиться учительницей прогимназии в Нерехту? Чтобы там готовить таких, как она, бедных Лиз с несоразмерно их положению высоким образованием и умственными способностями? Чтобы эти девочки еще больше страдали, чем если были бы глупыми и невежественными?
И Лиза начинает догадываться, что главный-то вопрос заключается не в образовании. В самом устройстве мира есть какая-то порча, которая не позволяет ей стать человеком в том смысле, в каком она это слово начинает понимать. А она, как все молодые и образованные люди своего времени, понимает это слово в героическом ключе – только так! “Человек – это звучит гордо!” – вскоре вслед за Ницше объявит новый русский пророк. Вот и для Лизы человек – это гений! Это может быть и Наполеон, и отец Иоанн Кронштадтский, и Лев Толстой, но уж точно не Петя! А она-то, Лиза Дьяконова, кто?
Вот она читает “Страдания юного Вертера” Гёте и плачет над книгой. “Боже, как счастлив тот человек, который может создавать великие произведения, как счастлив тот, кто, умирая, оставит по себе бессмертное наследство!”
Но тут же Лиза невольно сравнивает себя – нет, не с Гёте, конечно! – а с его героями. Кто она в этом сюжете? Не Вертер уж точно! Впрочем, “теперь нет Вертеров”. “А Шарлотты? Они-то, может быть, есть… Но ведь Шарлотта без Вертера была бы ничто”.
Шарлотта без Вертера
Настоящей героиней ее души и образцом для подражания становится не гётевская Шарлотта, которая “ничто” без своего Вертера, а Анна Сергеевна Одинцова – один из персонажей романа Тургенева “Отцы и дети”. Этот роман Дьяконова знала “почти наизусть” – так часто она его перечитывала.
В романе присутствуют четыре любовных сюжета: два счастливых и два несчастливых.
Счастливый сюжет – это любовь Николая Петровича Кирсанова и девушки из простонародья Фенечки, которая живет с барином и родила ему ребенка. Второй счастливый сюжет – любовь сына Николая Петровича Аркадия и Катеньки, сестры богатой и красивой вдовы-помещицы Анны Одинцовой. Несчастливый сюжет – роман брата Николая Петровича Павла Петровича Кирсанова со светской львицей, княгиней Р*. Этот роман происходил в прошлом. Он совершенно опустошил Павла Петровича, от которого осталась одна аристократическая оболочка без живой души. Второй несчастливый сюжет – любовь Базарова к Одинцовой. Эта любовь противна его жизненным убеждениям материалиста и нигилиста, однако он ничего не может с собой поделать и против своей воли признается Одинцовой в любви. Но она, хотя и чувствует к Базарову некоторый интерес, отталкивает его, потому что “спокойствие лучше всего на свете”. Наконец, он ей физически неприятен. Потом, когда он будет умирать от случайного заражения крови, поранив палец во время врачебной практики, Одинцова приедет к нему и, наверное, даже почувствует за собой какую-то вину. Но будет уже поздно.
Любопытно, что из этих любовных сюжетов самым привлекательным Дьяконовой показался четвертый. Ее не вдохновили ни идиллическая любовь юных Катеньки и Аркадия, увенчавшаяся счастливым законным браком, ни противозаконное, но такое “уютное” сожительство доброго барина со своей служанкой, ни романтическая, с испепеляющими страстями история Павла Петровича и княгини Р*. Ей понравилось, как Одинцова поставила Базарова на место. Восхитили ее холодность и спокойствие.
Мое самолюбие удовлетворяется тем, что Базаров, все отрицающий, ни во что не верующий, циник и нигилист, – полюбил именно такую женщину, и несчастливо… Она оказалась несоизмеримо выше его… “Странный этот лекарь! – повторила она про себя. – Она потянулась, улыбнулась, закинула руки за голову, потом пробежала глазами страницы две глупого французского романа – и заснула, вся чистая и холодная в чистом и душистом белье”. – Так часто засыпаю и я, чувствуя себя вполне похожей на эту героиню.