– Шурочка, но ведь еще неделю назад он здесь не стоял… Почему его достали? – я чувствовала себя совершенно сбитой с толку, – Похоже, кто-то недавно пользовался этим зонтом?
8. Глава восьмая, в которой героиня привлекает к расследованию несовершеннолетних, за что рискует сама быть привлеченной, причем родителями и к ответственности.
Естественно, все тропинки, ведущие от троллейбусной остановки к родительскому дому, оказались полостью покрыты льдом. Ничего другого от этой жизни я и не ждала. Если уж иду куда-то – так обязательно на шпильках в гололед, если уж хочу ездить – так непременно на проданном чужим людям автомобиле, если дружу, – так с опасающейся шантажа бизнес-леди, а собираюсь замуж исключительно за тщательно скрывающего свою суть бандита. Дабы не начать неприлично ругаться, я глубоко вздохнула и принялась мысленно считать. Парой десятков здесь явно обойтись не могло. Ежеминутно поскальзываясь, я перемещалась по большей части в горизонтальном положении, что необычайно злило моё Самолюбие, и забавляло подрастающее поколение дворовой шпаны. Эх, будь они несколько старше и не навались на меня сейчас столько дел, я бы объяснила этим юродствующим отпрыскам, кто во дворе хозяин! Впрочем, детки особо и не нарывались. Толпились себе неподалеку от арки, ведущей в мой родной двор, и дружным взрывом смеха окатывали каждого, вновь свалившегося на широченной скользанке, прохожего. К арке я подкатилась как раз на цифре сто пятьдесят и, так и не обретя должного успокоения, прекратила счет. Показываться в подобном состоянии Сестрице, которая могла гулять под подъездом, представлялось нецелесообразным. Почему-то казалось, что старшие должны являть собой пример бодрости и благополучия. Я остановилась, дабы настроиться на более оптимистический лад.
"Ничего, прорвемся!" – твердила я сама себе, – "Шурик так ничего и не объяснил? И не надо! Слава Богу, есть у меня еще силы на самостоятельное установление истины!"
Честно говоря, отсутствие с Шуркиной стороны откровенности обижало необычайно. На мои вопросы он просто отшутился… Ничего, мол, он про последний выход зонта в свет не знает, но, если мне так важно, может спросить у домочадцев, хотя проще и правильнее, на его взгляд, показать меня психиатру. Самое обидное, что определять по Шурику, говорит ли он правду, я не умела… Столько лет прожила с человеком, и даже не взяла на себя труд изучить его как следует! Что поделаешь – когда веришь беспрекословно, как-то в голову не приходит изыскивать характерные для обманщика повадки…
– Не дай Бог, Вы, господин бывший второй муж, таки окажетесь впутанным в эту историю! – почему-то вслух проговорила я и погрозила пространству кулаком.
В глубине души я надеялась, что Шурик, все-таки, ни причём. Как нужно вести себя в случае, если мы окажемся во враждующих лагерях, я предположить не могла.
– Эй, с тобой всё в порядке? Ты чего сама с собой разговариваешь? – отделившееся от стаи дворовой ребятни, сплошь замотанное темно-бордовым шарфом существо оказалось при ближайшем рассмотрении моей сестрой.
– Ой! – ахнула я, – Вот уж не ожидала… Давно это тебе за пределами двора гулять разрешают?!
– Да пару лет уже, – охотно ответила Сестрица, совершенно по-взрослому склонив голову набок – А ты чего тут стоишь?
– Думаю.
– Дома думать теплее…
Иногда в Сестрице Настасье проявлялась мамина мудрость.
– Вот что, Сестрица, временно прощайся с этими отщепенцами, – я кивнула на толпу таращащейся на нас ребятни, – Пойдем домой. Дело есть.
С тех пор, как я перестала жить с родителями, Сестрица всегда бурно радовалась моим визитам. Посему окончание прогулки её ничуть не расстроило. Энергично, насколько позволяла экипировка, Настасья замахала руками и прокричала зычное "Бай!". Дети ответили не менее экспрессивно. Я заметила в их кучке пару выросших и тут же исчезнувших пузырей жвачки и хмуро покосилась на сестру. Та, вроде бы, ничего не жевала.
– Знавала я одну барышню, – на всякий случай решила пофантазировать я, – Которая всё время жевала жвачки. К юности, за непомерно развившуюся челюсть, она получила кличку "Боксер" и полную антипатию со стороны противоположного пола.
– Какие именно жвачки она жевала и что такое "антипатия"? – живо заинтересовалась Сестрица.
Я принялась объяснять, и мы, поддерживая друг друга, покатились к подъезду.
– Фух, ну там и холодина! – Настасья убежала вперед и, нетерпеливо притопывая, разматывала шарф, дожидаясь меня на лестничной площадке третьего этажа. Вообще-то я тоже не любила холод, но сегодня, за обилием всяких хлопот, даже не успела позлиться по поводу ударивших вдруг морозов. Я мысленно поставила себе плюсик за отсутствие роптания на плохую погоду.